Десять лет в одной связке

Наталья БОРОВАЯ
В списке альпинистов, завершивших личную программу восхождений на все восьмитысячники планеты Q14, только двое сделали это практически в одной связке. Ими стали казахстанцы Максут Жумаев и Василий Пивцов.

Сложнее всего оказался их путь к покорению вершины К-2.  Лишь в шестой раз удалось подняться на Гору Максуту, в седьмой – Василию, который уверен: «Эту Гору для нас вымолили друзья, здесь не обошлось без вмешательства высших сил».

Каждая неудачная попытка восхождения напарников на протяжении почти десятка лет всё больше беспокоила родных, близких и друзей, вселяла тревогу за их будущее. Не раз размышляла над ситуацией и я. Почему гора не пускает наших альпинистов наверх? Может, пора отступить, не быть такими настойчивыми? Не обернётся ли эта настойчивость трагедией для спортсменов?
И вот она – экспедиция 2011 года. Маршрут выбран непростой – с северной, китайской, стороны. Здесь наши парни уже были летом 2007-го. Этот путь считается самым сложным и опасным из-за так называемого затяжного «японского» кулуара. На маршруте в этот раз шесть человек, среди которых одна женщина. Все с тревогой следят за продвижением альпинистов на Горе.
…Свершилось. 23 августа 2011 года Василий Пивцов и Максут Жумаев, Герлинда Кальтенбруннер (Австрия) и Дарек Залуски (Польша) взошли на вершину К-2.
Василий дошёл до высоты 8610 метров, до вершины оставался по высоте один метр, по длине – 15–20. 15 минут он ждал на гребне, пока подойдёт Максут. Максут не спешил, пропуская вперёд Герлинду. Так, австрийка стала 25-й в списке покорителей высочайших вершин планеты, а наши парни разделили номера 26–27.
Победа! Поздравления, эмоции…

Спустя полгода можно поразмышлять о таком «затяжном» пути на К-2 в спокойной обстановке. Позвонив Максуту Жумаеву с предложением встретиться и пообщаться вместе с Василием Пивцовым, была удивлена его встречному предложению побеседовать нам вдвоём, а с Василием мне поговорить отдельно. Так, вместо одного общего разговора получились две интересные беседы с одними из сильнейших альпинистов Казахстана.
С Максутом, впрочем, как и с Василием, я знакома на протяжении всей их «гималайской карьеры». Каждое восхождение на вершины выше 8000 метров я регулярно описывала в различных газетах и журналах с 2001 года. Но практически всегда со слов Максута (Василий был немногословен). Естественно, что за столь длительный промежуток времени мы достаточно сблизились, чтобы первым моим вопросом при встрече был:

Макс, что-то произошло между вами с Василием? Почему не захотел встретиться втроём?
– Нет, ничего особенного не произошло. Мы с Василием просто очень разные люди. Все эти годы мы вместе шли к поставленной цели, используя потенциал друг друга. Профессионализм позволял урегулировать спорные моменты в горах. А вот близкими друзьями так и не стали. К сожалению. Хотя я уверен, что восхождение 2011 года на К-2 закончилось удачей только потому, что на какой-то промежуток времени мы, как мне кажется, душевно сблизились. Но по прибытии в Алматы, всё вернулось на круги своя.
Давай поговорим о прошлом, о начале твоего альпинистского пути…
– Сам я родом из Западно-Казахстанской области, в школе посещал секцию туризма. А с горами познакомился в Алматы, когда приехал на летние каникулы к сестре.
Это было начало 1996 года. Подрабатывая в производственном цехе рекламного агентства, я попал в компанию ребят, называющих себя «волшебниками».
Они ходили в горы общаться с «духами гор». Пригласили меня с собой на Большое Алматинское озеро. Я взял у соседа большой, круглый очень неудобный абалаковский рюкзак. Напихал туда одеяло, тёплую одежду. И пошёл. Мы поднялись на БАО, палатки поставили ниже, в ёлках. Народ активно общался с «духами», я же всерьёз это не воспринимал, но в горах мне очень понравилось!
А горы «обмыли» меня градом. Для чего всё это рассказываю? Дело в том, что, посмотрев на мой рюкзак, ребята сказали: «Макс, у тебя рюкзак неправильный, в горы с таким ходить неудобно. Покупай нормальный». Вот с покупки рюкзака всё и началось. За ним я отправился в фирму Казбека Валиева, но ста долларов за рюкзак у меня, естественно, не оказалось, и тогда Юрий Моисеев предложил мне пойти портером в треккинг на Иссык-Куль через горы и тем самым заработать нужную сумму. Я согласился. В том треккинге я познакомился с альпинистами из секции политеха и секции «Химмаш». В первом походе истратил три фотоплёнки по 36 кадров.
Фотографировал всё вокруг! Понял: это моя стихия. Народ, видимо, видел мои горящие глаза, да к тому же физически я был вынослив, туристская закалка давала о себе знать, а потому посоветовали заняться альпинизмом. Следующий мой треккинг был к Мраморной стене.
Когда же пришёл в секцию альпинизма?
– На следующий год, так как надо было закончить учёбу в СХИ города Уральска. Когда пришёл в секцию, встретил Сергея Лаврова, они тогда только-только с Эвереста вернулись. Для меня это, конечно, было что-то. К тому времени я уже полностью погрузился в тему: читал книги, смотрел фильмы о горах. Первым моим тренером была Ольга Михайловна Ступина, жена Александра Баймаханова, трагично погибшего в автокатастрофе после восхождения на Чо-Ойю. Даже сейчас я поддерживаю с ней связь, мне интересно, как растёт сын Александра и Ольги Мурат Баймаханов.
А когда пересёкся с Василием?
– В том самом первом треккинге на Иссык-Куль. Позже – в секции. Он был одним из старшеразрядников, которые водили нас, новичков, в горы. С 2001 года постоянно были в одной группе, а активно в двойке стали ходить с 2005-го.
Тогда, в 2005 году, вывезти в Гималаи всю команду не нашлось средств, деньги были только на нашу двойку. Тогда же и начались разногласия, споры, обиды. Кто должен ехать на восьмитысячники, кто – нет… Я был, по мнению Василия, начинающим, недостаточно опытным спортсменом. Ему хотелось видеть рядом с собой не меня, а парней, с кем он начинал тренироваться. Но на Горе наш профессионализм не давал брать эмоциям верх. И это видно по результату.
Но ваш результат действительно высок… И он достигнут вами в одной связке…
– Главное – цель. Это алгоритм наших отношений. При всей нашей конфронтации мы всё равно находили что-то такое, что вело нас к цели. Василий очень сложный, неоднозначный человек, но лучшего напарника мне было не найти.
Задумывался ли ты, почему вы так долго не могли взойти на К-2? Из-за той самой конфронтации с Василием, о которой говорил выше?
– А давай пройдёмся по нашим попыткам. 2003 год. В один сезон мы взошли на Нанга-Парбат и Броуд-пик. Думали, ну вот сейчас и К-2 «ляжет»! Не тут-то было!
Гора нас наказала за самоуверенность страшной непогодой. Ушли. В 2005 году недоработали. Было очень много снега, к тому же у нас украли снаряжение. Гора метит какие-то чёрные дни, когда не надо идти на её склоны, а мы попёрлись и напоролись! В 2007-м к К-2 мы с Василием пришли после Эвереста, были очень уставшими. Решили попытаться, но не усердствовать. Гора, видимо, почувствовала, что «халявим», и опять нас не пустила.
Экспедиция 2009 года. Весной на Лхоцзе мы потеряли Сергея Самойлова, а сами с Васей были «побитые»: у меня гематомы на ноге, у Васи переломы рёбер. Настроя боевого не было. Ушли прямо из-под вершины. В 2010-м после удачного восхождения на Лхоцзе приехали уверенные в себе в конце сезона, когда все экспедиции уже сворачивались. Мне не хотелось идти на неоправданный риск. Я посчитал, что геройство в данном случае неуместно. Но в 2011-м ты вновь отправляешься на Гору…
– Да. Причём многие наши друзья были настроены скептически. Но мы тщательно готовились. Плюс в этот раз подобралась титулованная команда. Из шести участников экспедиции четверо были профессионалы. Остальные двое – фотограф и оператор, тоже имели опыт съёмок на 8000. Ральф Думович в 2010 году уже закончил программу Q14. А его супруга Герлинда Кальтенбруннер была претенденткой на это звание. То есть ей, как и нам с Василием, осталось закрыть только К-2.
Примерный план восхождения мы с Ер-вандом Тихоновичем Ильинским и Василием подготовили ещё в Алматы. Позже, даже с учётом погодных корректировок, мы практически ни на один день не отступили от графика. Установка лагерей шла строго по плану. Мы провесили более трёх км верёвок. Это приличный объём работы на непростом маршруте для такой небольшой группы. Снег, ветер замедляли наше движение, но в результате ничто не выбило нас из графика. Для установки четырёх высотных лагерей на высотах 5300, 6600, 7300 и 7950 нам потребовалось четыре акклиматизационных выхода. Каждый выход мы провешивали верёвки, каждый выход акклиматизировались, подготавливая свой организм к высотам выше 8000 метров. Акклиматизация – залог успеха. Мы знали, чем чревато её отсутствие.
Чем?
– В 2006-м, когда мы с Василием за один сезон поднялись на вершины Дхаулагири (8167) и Аннапурну (8091) в альпийском стиле без кислорода, вот там мы и видений насмотрелись, и с духами гор пообщались. Жутковато, я бы сказал… В этот раз мы решили предусмотреть всё и этого избежать.
Но психологическая обстановка в вашем коллективе была непростая. Отказался идти на штурм супруг Герлинды…
– Да, мы стали свидетелями серьёзного разговора Герлинды и Ральфа. Ральфу, который закрыл в 2010 году программу Q14, конечно, было уже непринципиально идти на гору. Гора нужна была нам троим. И он был прав, предупреждая Герлинду об опасности… Но спортсменка сделала выбор, в какой-то степени, можно сказать, доверилась нам. И мы это сделали.
Повод переживать был не только у Ральфа…
– Всё это время на постоянной связи с нами были Ерванд Тихонович Ильинский и наши друзья, оставшиеся дома. Обеспеченные прибором Spot, мы могли через спутник отправлять вниз информацию, где конкретно сейчас находимся. Любой желающий мог в режиме онлайн посмотреть наше местоположение. Звонить со спутникового телефона и накладно, и неудобно. А здесь и сам от работы основной не отвлекаешься, и родные в курсе, что с тобой происходит.
Макс, чем будешь заниматься теперь?
– Я продолжаю работать сержантом контрактной службы в СК ЦСКА МО РК, буду вести общественную деятельность, параллельно в Школе альпинизма «Тау Намыс». Я созрел для подобной работы, – оставив личные амбиции, продвигать альпинизм в целом. Создавать альплагеря, секции, ратовать за безопасность нашего спорта. Надеюсь, мои знания и опыт будут полезны нашей стране.

На встречу с Василием Пивцовым, я шла с определённой долей волнения: захочет ли он отвечать на вопросы, касающиеся человеческих взаимоотношений? Но мои опасения были напрасны. Обычно неразговорчивый и жёсткий на пресс-конференциях, спортсмен в этот раз был достаточно открыт, правда, просил некоторые моменты, рассказанные им, не публиковать…
Василий, как ты пришёл в альпинизм?
– В детстве я занимался скалолазанием. Уже тогда появилось желание стать альпинистом. По возрасту ещё не подходил. Первым тренером по скалолазанию у меня была Любовь Дмитриевна Дробышева. Дальше перешёл в секцию «Спартака», где занимался у Сергея Марковича Архипова. Потом со спортом завязал, устроился работать в промальп. А в 1995 году, когда мне стукнуло 18, пришёл в секцию альпинизма «Химмаш», где тренером был Анатолий Тимофеевич Зубенко. Начинал с Олегом Щукиным, Алексеем Гуркиным, Мишей Хрищатым. Напарником по связке был Кирилл Доронин, с которым мы очень долго ходили вместе.
Авторитетами были старшие товарищи Сергей Лавров, Алексей Распопов, Игорь Костенко, Александр Баймаханов. До 3-го разряда мы, как положено, ходили на маршруты с Зубенко, поскольку Анатолий Тимофеевич был инструктором. А уже дальше, когда оторвались в спортивную группу, стали ходить со старшими товарищами.

Манила с детства какая-то определённая гора?
– В альпинизме я рос поэтапно, на каждом этапе ставил перед собой осуществимые цели. Не было такого, что нужен Хан-Тенгри или Эверест, а все остальные горы напрягают. Вначале была мечта достичь звания мастера спорта. Ведь выполнив этот норматив, тебе и всем уже понятно, маршруты какого уровня у тебя за плечами. На тот момент это были «семитысячники», о Гималаях мечтать тогда ещё не приходилось. Мне всегда были интересны маршруты, на которых я работал. Конечно, хотелось гор повыше, стен покруче.
И всё-таки, какое было первое значимое для тебя восхождение?
– В 1996 году на Хан-Тенгри. Наша команда: Олег Щукин, Алексей Гуркин, Кирилл Доронин, Александр Бабкин, впервые оказалась на Северном Иныльчеке. В то время было два варианта «попадания» на серьёзные восхождения – либо по линии ЦСКА, либо через МАЛ «Хан-Тенгри». На тот момент я был спортсменом секции при МАЛ «Хан-Тенгри». А чтобы попасть на Хан-Тенгри через МАЛ, непременным условием было отработать на Казбека Шакимовича. В нашем случае – носильщиками в трекингах. После такой отработки мы пошли уже на гору, но во втором лагере получили приказ спуститься вниз – в очередном трекинге не хватало носильщиков. Договорились с Валиевым, что после нескольких дней трекинга нас вернут на ледник. Так и случилось, но восхождение продолжили уже не все. Тяжёлые рюкзаки сделали своё дело – Александр Бабкин «перепахал». Остальные под руководством Бориса Степановича Коршунова совершили своё первое «высотное» восхождение. Когда я в 1998 году перешёл в секцию ЦСКА, был несказанно рад, что можно было заниматься спортом без всяких «отработок».
В команду ЦСКА «перетёк» безболезненно?
– Проблема была только психологическая – вроде как одну команду, за которую ты болеешь душой, меняешь на другую. Но, в принципе, мы доросли до определённого уровня в МАЛе и пошли дальше. В ЦСКА же была команда сильнее. Там проглядывалась преемственность поколений. Стар-шими товарищами были Греков, Михайлов, Муравьев. И хотя они тоже были гималайцы, но работали с нами.
Интересно, но именно треккинг от турфирмы Казбека Валиева, познакомил вас с Максутом…
– Да. К тому времени как он появился, у нас была сильная команда: Рудаков, Молгачёв, Скопин, Чумаков, Самойлов, Урубко, Пивцов, мы имели какие-то разряды, работали в горах на серьёзных маршрутах. Решали серьёзные вопросы в Ала-Арче, в 2000 году сходили на Северную стену Хан-Тенгри. Максут для нас был младшим товарищем. Плотно же стали работать вместе, когда началась эпопея с восьмитысячниками. Так получалось, что с Жумаевым мы при любом раскладе были в одной группе.
Почему? Если хотелось ходить в одной группе со старыми друзьями…
– У Артёма Скопина не пошла высота. Трудно она давалась и Дамиру Молгачёву. Кроме того, в то время, в начале 2000-х, заниматься серьёзно спортом значило влачить нищенское существование. Спасибо Ерванду Тихоновичу Ильинскому, после 2001 года, не знаю каким образом, он начал платить мне стипендию как спортсмену неолимпийского вида спорта.
Тогда я работал ещё в Институте физиологии. И вот всех этих денег мне едва хватало оплачивать учёбу в институте КазНУ им. аль-Фараби. Также Ильинский выбил для нас (альпинистов) талоны на еду, ведь спортсмен, если он тренируется, должен нормально питаться. В общем, в такой ситуации людей, желающих заниматься альпинизмом, было мало, выбирать напарника не приходилось.
Конечно, мне бы хотелось, чтобы на горе был кто-то из наших ребят, нашего «разлива». И дело не в том, что Максут плохой или хороший, просто у нас разное отношение к альпинизму.
Василий, расскажи своё видение того, почему вы так долго шли к вершине К-2.
– В 2003 году у меня было две попытки, одна в начале года с севера с польской экспедицией Кшиштофа Велицкого, в паре с Денисом Урубко. Вторая – летом, в составе сборной Казахстана. Не повезло с погодой. Была очень неблагоприятная снежная обстановка. Объективно нельзя было продолжать восхождение. Отступили. Далее 2005 год. Мы развернулись от вершины в 50 метрах! Я не знал тогда, как она выглядит. Нас видели из базового лагеря, с юга, поляки, которые и посчитали, что мы были на вершине. На тот момент я не сумел правильно в сумерках оценить дистанцию. Могли подняться даже в темноте, всё равно на спуске горя хапнули. Но тогда мы были моложе, хорошо подготовлены и физически и психологически, это и спасло.
В 2007 году подобралась в общем-то хорошая команда. В одной группе шли Жумаев, Скопин, Софрыгин и я. В другой – Бродский, Исметов, Пучинин. У Исметова был большой перерыв в восхождениях, и приехав в Каракорум, оценив опасность маршрута, он просто отказался работать выше передового базового лагеря. Так нас осталось шестеро. Софрыгин Александр и Скопин Аггей отработали по полной. У парней не было даже Победы, а тут 8000! Также надо отдать должное россиянину Сергею Богомолову. В его возрасте тянуть такие нагрузки!
Мы проделали огромную работу. На высоте кончилась верёвка, железо. Жумаев спустился, снял из-под нас верёвку и поднял её вверх, фактически убрал путь отступления. Но и этого было мало. Соразмерив свои силы, решили уходить вниз. Хотя были на высоте примерно 8400!
А вот в 2009 году, по моему мнению, Жумаев дал слабину. Я считаю, не доработали. Захлебнулись на попытке штурма. Протоптали «трак» (тропа) до 8300! Спустились на 7800 переночевать и вновь идти наверх. Нас оставалось на Горе уже трое из всей команды: Жумаев, Богомолов и я. На ночёвку также подошли японцы,которые тоже собирались выдвинуться утром на маршрут. Вечером приходят к нам с сообщением, что получили информацию: надвигается джет (ураган). Мы быстро собрали палатки и «свалились» в третий лагерь. Джет опоздал на 12 часов.
Хорошо, что предупредили, а то если бы вышли, он бы нас застиг в самом интересном месте. Время позволяло ещё подождать. Джет это не снегопад – пронесся и всё. Можно было сделать ещё одну попытку. Но Максут не решился.
В 2010 году отступили объективно из-за погоды.
С какими чувствами ты ехал в экспедицию К-2 – 2011?
– С 70-процентной уверенностью, что ничего не получится. Нам предстояло всего вшестером проложить путь наверх. Вот бы сюда команду 2007 года! Смягчало ситуацию то, что финансовые возможности позволяли затянуть грузы до лагеря ABC.
Я уверен, что эту Гору для нас вымолили наши друзья. Количество нужной погоды, при которой можно было работать, снежная обстановка, всё было за нас.

 Как сказалось присутствие женщины в команде?
– Герлинду я очень уважаю. Среди альпинисток таких мало. Обычно женщиныальпинистки стремятся что-то доказать мужчинам. У неё же сочетается азарт и здравый смысл, она не будет меряться силами с мужиками, но при этом будет честно и много работать. В какие-то моменты подходила и говорила: «Я боюсь, отработаю потом».
Василий, расскажи вкратце о штурмовом выходе.
– В штурмовой выход мы, конечно, «фолили». Если бы не дожали, развернулись, то оправдали бы себя запросто. Штурмовой день протекал очень драматично. Мы попытались выйти на штурм, как обычно, в 12 часов ночи, но из-за сильного холода нам пришлось развернуться и ждать восхода солнца. Дождались утра, вышли. Как и предполагалось, проработали до высоты 8200. Снежная обстановка внушала оптимистические надежды. Но по факту мы практически сразу «зарылись» в глубокий снег. Была надежда, что в конце кулуара, где дует сильный ветер, снег должен быть спрессован. Надежды не оправдались.
Это была заключительная треть от всей дистанции, и она была такой же тяжёлой, как и первые две трети. Предварительно по фотографиям мы соотнесли масштабы и посчитали, что протяжённость нашего восхождения от 4-го лагеря должна была быть 1 км 300 метров. Дистанция оказалась раза в два длиннее. В общем, в верхней части кулуара мы уже задумались: взойдём на вершину или нет? Солнце близилось к закату, и даже если мы взойдём, то как будем спускаться по ночи?
Решили рискнуть. Так, в 18.30 вышли на вершину. Спуск начали в темноте, часов в 11 ночи собрались в нашем штурмовом 5-м лагере. Далее было принято решение, что Герлинда и Дарек уходят вниз до 4-го лагеря, а мы с Максутом остаёмся до утра. Вот так закончился наш штурмовой день. Спуск прошёл без приключений.
Каковы планы на будущее?
– Продолжать деятельность в горах. По возможности совершать коммерческие восхождения. Хотелось бы посетить К-2 с южной стороны. Таких тёплых отношений, как с К-2 и, пожалуй, ещё с пиком Победы, на который я тоже взошёл через две попытки на третью, у меня больше ни с какими вершинами нет.
Тянет к ним. Я склонен думать, что мне альпинизм нравится сам по себе. Можно себя обманывать – уйти туда, сюда, но я люблю горы, и мне нравятся именно запредельные высоты, сложные маршруты. Это моё направление. Не исключено, что буду работать в школе альпинизма «Тау Намыс». На неё у нас у всех большие надежды. Будет работать школа, появится молодёжь, появится та самая преемственность поколений.
P.S. В разговоре Василий не раз заострил внимание на том, что восхождение на К-2 в 2011 году завершилось победой благодаря силам свыше. Максут, впервые отправляясь в горы, ни много ни мало проникся общением с духами гор, да настолько, что это круто изменило его жизнь. Оба верят в силы неподвластные, непонятные человеку. Для меня очевидно, что сколько бы мужчины ни говорили о несовместимости своих взглядов на альпинизм, о разности своих характеров – их судьбы прочно скреплены, а дружба одобрена теми самыми духами гор. Иначе бы не было побед! И завершение программы Q-14 ничего не меняет…