Максим ЛЕВИТИН
(Окончание. Начало в №5 2013)
Ночи в Южной Африке очень тёмные. Смотришь на яркое звёздное небо и чувствуешь: что-то с ним не так – какое-то оно неправильное. И вдруг замечаешь, что звёзды вращаются не в ту сторону! И куда подевались Большая Медведица и Полярная звезда? Тщетно ищу перекладину Южного креста, которая согласно школьной программе должна указывать на Южный полюс мира, но разобраться в хаосе Млечного пути трудно. Впрочем, для меня это некритично, я вполне могу довериться авторитету Магеллана, описавшему Южный крест ещё 500 лет назад.
Светает быстро. Не успел зарозоветь горизонт, а через десять минут из-за него, как шар в боулинге, выкатывается солнце. Бунгало, кактусы и пальмы, река и горный хребет на горизонте вдруг окрашиваются в нереально яркий оранжевый цвет. Классика, мимо которой не пройдёт ни один фотограф.
В 5.30 у нас завтрак. Шведский стол, как в хорошей гостинице: пять-шесть основных блюд и десятка два закусок. Хотя на охоте утром стараюсь много не есть, здесь удержаться не могу. Хочется попробовать и то, и другое, и третье.
Ровно в 6.00 грузимся на джипы. Каждого охотника сопровождает персональный пиэйч (от PH – professional hunter) со своим треккером (следопыт, носильщик). На время тура пиэйч для клиента – это слуга, учитель, мама, папа и господь бог в одном лице. Все наши пиэйчи брутальные, немногословные буры, в зной и в холод одетые в шорты и камуфляжные куртки. Моего гида зовут Дион. Его имя вылетало у меня из головы до тех пор, пока я не ассоциировал его с аккордеоном.
Мы с Макабой – юрким, улыбчивым треккером, забрались на высокие сиденья в кузове Дионовского «Лэндкрузера», откуда открывался хороший обзор. Машина медленно петляет по пологим холмам, поросшим не очень густым бушем. Буш – это что-то вроде наших тугаёв в пойме реки Или, только вместо туранги, джиды и чингила, здесь растут акации, пальмы и кактусы. Ну а вместо фазанов бегают страусы. Правда, страусов здесь немного больше, чем у нас фазанов. На страуса можно поохотиться за 350 долларов, но среди нашей компании таких желающих нет.
Гигантские птицы не очень-то и боятся нас; бросают в нашу сторону строгие взгляды и с достоинством скрываются за кактусами. Кажется, что как-то невежливо стрелять в такую важную птицу. Дион советует мне начать с бородавочника. Мы подъезжаем к небольшому озерку. Окружающий лес сплошь вытоптан кабанами, и с берега доносится что-то отдалённо напоминающее хрюканье. Подкрадываться будем пешком.
Для охоты в кустарниковом лесу, полном всяких шипов и колючек, требуется специальная одежда. Я использую африканский комплект датской фирмы Deerhunter. Брюки должны быть из плотного хлопчатобумажного материала вроде брезента. Синтетические изделия в колючках быстро покроются «узлами» и «затяжками». Я использовал высокие треккинговые кроссовки, хотя это и не совсем правильно. Классика – это высокие, но лёгкие ботинки с небольшими гетрами. Сжимаю в руках лёгкий и прикладистый маузер М12 в калибре .300WinMag с оптикой VICTORY HT 1.1-4×24. Для охоты с подхода обычно используются оптические прицелы с невысокой кратностью и широким углом зрения, чтобы можно было быстрее поймать в прицел цель и в то же время следить за общей ситуацией. Оптику поставил на четырёхкратное увеличение.
Лес вдоль и поперёк пересекали торные кабаньи тропы; по ним можно было передвигаться бесшумно. Между кабаньей охотой в Африке и в наших камышах разница примерно такая же, как между восхождением на Эверест и подъёмом на Кок-Тюбе на подвесной дороге. В ста метрах от машины мы наткнулись на первый табун, но я не успел стрельнуть. Вернее, Дион мне не разрешил. На трофейной охоте и клиент и пиэйч гораздо ответственнее относятся к выстрелу, чем у нас на «дикой» охоте. Гид предупреждает, что за подранка придётся платить полную цену. Подранок ухудшает «статистику» пиэйча, и обычно сильно портит настроение клиенту, что, в свою очередь, может отрицательно сказаться на размерах чаевых; поэтому пиэйчи обычно не приветствуют выстрелы с неудобной позиции. Не успел я расстроиться по поводу упущенного табуна, как мы заметили впереди другую группу. Кабаны паслись в сотне метров и время от времени выходили на хорошо простреливаемую полянку. Я хотел стрельнуть с руки, но Дион даже в такой простой ситуации настоял на установке сошек. Немецкая компания PH Jagt разработала специальные, очень устойчивые сошки с четырьмя крестообразными ножками: на упоре лежит и ствол и приклад. Четыре точки опоры (вместе с пятой – плечом стрелка) уменьшают «шевелёнку» во много раз, что даёт возможность надёжного выстрела из положения стоя.
Следующий трофей – блесбок. Эта самый многочисленный вид антилоп, огромными стадами они бродят по равнинной части парка и представляют собой не очень-то сложную добычу. В охоте на блесбока по плану я должен был использовать выстрел на дальнюю дистанцию. Наверное, нашему горному охотнику расстояние в 360 метров не покажется очень уж дальней дистанцией, но для Африки это предельное расстояние. Я сменил прицел на VICTORY HT 2.5-10×50, увеличил кратность до семи, использовал сошки HPJagt и на выдохе как можно мягче потянул спусковой крючок. Спуск у маузера очень мягкий. Нужно сказать, что интуитивно понятный интерфейс баллистического компенсатора ASV+ на прицелах серии VICTORY очень удобен при стрельбе до 500 метров. Если падение пули RWS EVO.300 Win.Mag. 11,9 g/184gr на дистанции 360 по баллистической таблице составляет 23,5 см, то мне оказалось достаточно установить вертикальную поправку в 3,5 деления. Процесс занял несколько секунд. В горных охотах я использую тактический прицел Nightforce, на котором установка поправки требует рассчётов, занимающих больше времени, чем на охотничьем прицеле. Это особенно критично во время африканских охот на опасные виды дичи, где фактор внезапности и адреналинового стресса имеет гораздо большее значение, чем дальность выстрела.
Пуля попала в лопатку, и животное рухнуло не месте, не успев сообразить, что с ним произошло. Пули RWS EVO на дистанции 360 метров сохраняют высокую энергию входа, они раскрываются практически сразу, образуя широкий раневой канал и ломая даже самые мощные кости. В охоте на блесбока это не особенно критично, а вот такие крепкие животные, как гну и куду, часто уходят, если используются пули с меньшей останавливающей способностью. Это мы и должны были проверить во время охоты на куду.
Куду – довольно большая антилопа (до 300 кг) обитает в лесистой, гористой местности. Самцы осторожны, ведут одиночный образ жизни, скрываясь в самых густых зарослях. Их очень непросто там заметить. Нужен хороший бинокль с просветлённой оптикой.
Стоит он, конечно, недёшево, но для того, кто может себе позволить увлечение трофейной охотой, бинокль – это последнее, на чём я бы посоветовал экономить. Не думаю, что серьёзный охотник может поехать на трофейную охоту с «пластмассовым» биноклем китайского производства, что продаётся на улицах. Бинокли Carl Zeiss по праву считаются лучшими из лучших. Кристаллическая оптика со сверхтонким просветлением на основе нанотехнологий, с оптическим стабилизатором и подсветкой позволяет пользоваться девайсом даже в поздних сумерках, в условиях слабой освещённости. Встроенный дальномер – тоже очень удобная штука. Цена оправдывает себя функциональностью и сроком службы. Такой бинокль приобретается один раз и на всю жизнь.
По африканским понятиям, найти трофейного куду было непросто. Но тому, кто имеет опыт поиска трофейных козерогов в крайне разреженных популяциях Тянь-Шаня, эта задача не показалась бы трудной. Мы заметили неплохую особь ранним утром второго дня. Обошли против ветра и, стараясь не хрустеть ветками, около часа подкрадывались к бычку по холмистому лесу. Наконец, в очередном распадке мы заметили в густой акации серый бок нашего куду. Пришлось ждать десяток минут, пока он выйдет на просвет. С 250 метров пуля попала точно, и мощная антилопа покатилась по склону.
Да, описывая эту простую историю, я забыл рассказать про один толстый нюанс поиска нашего замечательного куду. До того как выбрать трофейное животное, мой пиэйч Дион долго разглядывал несколько других самцов. Вроде бы у них были неплохие рога, он он их явно забраковал.
На мой вопрос, почему они нам не подходят, он просто ответил:
«Молодые – производители».
Я сначала не придал значения его словам, а потом вдруг понял, что я стал свидетелем очень важного фактора в области управления ресурсами охотничьих животных. В первой части очерка я уже писал, что в частном охотничьем парке Burchell Game Reserve ежегодно добывается около 800 трофейных копытных (цифра, соразмеряемая с общим числом трофейных охот в Казахстане, на площади 240 млн. га охотничьих угодий). Удивительно, но при таком серьёзном охотничьем прессе трофейный ряд не только не ухудшается, но, наоборот, с каждым годом качество трофеев возрастает. Тогда как у нас за 20 лет трофейной охоты среднестатистические качества трофеев ухудшились процентов на 40. В чём причина столь разительного отличия? Так вот, Дион одним словом ответил на этот сложный, почти философский вопрос.
Все 800 охот в парке Бурчелл носят селекционный характер. То есть отстреливаются не самые лучшие производители, как у нас, а бракованные или вышедшие из репродуктивного возраста особи. Для того чтобы точно отличить возраст животного, требуется большой опыт. Высокая зарплата профессиональных охотников требует от них не только умения охотиться, общаться с клиентами, но и зоологических познаний. Если пиэйч привезёт на базу тушу перворангового производителя, владелец ранчо не похвалит его за это. Скорее всего, его за такой непрофессионализм ждёт увольнение.
Если селекция идёт в нужном направлении, то охотничий пресс превращается в положительный фактор, а если изымаются наиболее полноценные особи, как это практикуется у нас, то происходит генетическая деградация популяции. Например, в национальном парке «Алтын-Эмель» в конце 1990-х добывали козерогов с рогами в среднем 120 см (до 147 см) , а сейчас и метр в радость.
Тут нужно заметить ещё одну важную деталь. Такие факторы, как генетическое состояние популяции, дадут сколько-нибудь заметный практический эффект через много лет. Для того чтобы пиэйч отказался от немедленной выгоды в виде платы за хороший трофей ради отдалённой перспективы генетического благосостояния популяции, нужна жёсткая мотивация. По словам управляющего охотоведа Джейсона, как правило, все владельцы охотничьих территорий являются их директорами и лично контролируют процессы охотничьей селекции. Они вкладывают в свою собственность несколько миллионов долларов и получают ежегодную прибыль до миллиона. Снижение трофейного ряда в результате генетического обеднения популяции было бы для хозяйства финансовым самоубийством, оно бы снизило не только дивиденды, но и основную капитализацию угодий. Любому ясно, что эта система управления популяциями охотничьих животных кое-чем отличается от той, где владельцы, не говоря уж про наёмных менеджеров, вовсе не уверены, что через несколько лет они будут на той же должности.
Все обитающие на территории парка животные принадлежат владельцу. Охотничий сезон длится 12 месяцев в году. Почти все частные хозяйства в ЮАР огорожены. Забор самый простой: деревянные колья опутаны проволокой. Но внутри территории есть несколько вольеров для особо ценных видов: буффало и золотого орикса (очень редкий и дорогой вид – цена 80 тысяч долларов). Эти вольеры огорожены мощным электрическим забором.
Спрашиваю у Джейсона: не убегают ли животные через простой забор? Он отвечает: очень редко, может быть, бородавочники иногда подкапывают, но особого желания мигрировать с охраняемой территории у них нет. Но он говорит, что существуют и неогороженные государственные охотничьи угодья. Правда, состояние популяций животных на этих землях не очень хорошее. В основном они созданы для нужд местных жителей.
Есть ли браконьерство?
– У нас практически не встречается. За браконьерство предусмотрено тюремное заключение на срок от полугода до трёх лет, в зависимости от вида животных.
Что вы делаете, если ловите браконьера?
– Отводим в полицию. У нас демократическая страна, – говорит Джейсон, – в некоторых африканских странах охрана имеет право открывать по браконьерам огонь на поражение. У нас это запрещено. На востоке территория граничит с другим охотничьим хозяйством, а сосед с западной стороны разводит скот. Разница в состоянии растительного покрова просто не может не бросаться в глаза: с нашей стороны трава по пояс, за забором овцы превратили луг в пыльный такыр.
Есть ли дикие животные на территории соседа?
– Диких животных у него нет; зачем они ему нужны? Ведь он не занимается охотой.
Думаю, этой простой фразы достаточно, чтобы объяснить роль охотничьего хозяйства в сохранении животного мира. Если бы с этой стороны забора какой-то любитель животных запретил заниматься охотой как бизнесом, тут бы тоже занялись скотоводством, и все 30 видов диких животных мирно и политкорректно отошли бы в мир иной без крови и выстрелов.
Какая общая численность животных?
– Мне часто задают этот вопрос, но на него невозможно ответить, она постоянно меняется, и одновременно провести абсолютный учёт очень сложно. Думаю, она колеблется от 18 до 20 тысяч особей. Если мы замечаем, что численность какого-то вида снижается, то сокращаем отстрел.
Но ведь 20 тысяч копытных на 25 тысяч га – это очень много! Это больше, чем на такой территории могло бы прокормиться овец.
– Конечно, больше! – соглашается Джейсон. – Ведь дикие животные имеют разные экологические ниши: например, жирафы поедают верхушки деревьев, бородавочники копают корни. Дикие копытные равномерно распределяют пастбищную нагрузку, а домашние овцы вытаптывают луга. В целом биологическая ёмкость угодий для диких видов в несколько раз выше, чем для домашних.
Может ли на одном участке развиваться трофейное охотничье хозяйство и сельское хозяйство?
– Я такого не видел, – удивляется Джейсон. – Либо то, либо другое, хозяин земли должен выбирать, чем ему выгоднее заниматься.
А чем выгоднее на этой земле?
– Конечно, сафари выгоднее! Очень выгодно. Мясо мы продаём, так же как и овцеводы, а основной доход получаем от сервиса.
Почему же тогда ваш сосед не займётся организацией сафари?
– Это не так-то просто! Нужно построить хорошую гостиницу, организовать хорошую кухню, хороший транспорт, нанять опытных людей, закупить маточное поголовье, много лет разводить их, делать рекламу, ездить на выставки. Не каждый может. Овец разводить проще.
Есть ли на территории хозяйства арендаторы-скотоводы? Мы видели какие-то домики и скот…
– Хозяин сдал в аренду несколько небольших огороженных участков.
Он обязан это делать по закону?
– Нет, это его личное решение. Они договорились, что вместо символической арендной платы, скотоводы будут помогать проводить биотехнические мероприятия.
…За разговорами мы не заметили, как вернулись в кемпинг. Здесь девчонки из соседнего селения устроили дискотеку. Так лихо отплясывали с бубнами, что охотники невольно тянулись к кошелькам, чтобы бросить в шапку пару десятков долларов. «Дикари! – скажет иной, не совсем ещё «созревший» продукт современной цивилизации». «Артисты», – ответит ему любой трофейный охотник. Искусство организовать сервис и развлечения не менее важная составляющая охотничьей культуры, чем биотехния и селекция трофейных качеств животных.
Фото автора
Метки: Deerhunter, браконьерство, кемп Masada Lodge, Корган Центр, корпорация Carl Zeiss, Максим Левитин, сафари, трофейная охота
