Оружейных дел страсти

Константин МАСКАЕВ
На ежегодном собрании оружейной ассоциации «Корамсак» на повестке дня основными являлись два вопроса: оборот гражданского оружия и изменение количества охотничьего нарезного и гладкоствольного огнестрельного оружия. Гостем собрания стала председатель правления российской общественной организации «Право на оружие», аспирант кафедры политологии Алтайского госуниверситета Мария Бутина. Итак.

В Казахстане продолжают обсуждать вопрос оборота гражданского оружия. Новации содержатся в проекте дополнений к законодательству по вопросам деятельности органов МВД. «Травматику» предлагают запретить, и до 2016 года выкупить у населения (по скромным оценкам, на эти цели потребуется от 2 миллиардов тенге). И вновь может измениться количество охотничьего нарезного и гладкоствольного огнестрельного оружия, которым разрешат обладать казахстанским охотникам. Сегодня эта норма, как известно, снижена до двух стволов каждого вида.

Арифметика без логики

Помнится, до 2010 года действовала норма 5 + 5: по пять единиц нарезного и гладкоствольного охотничьего огнестрельного оружия на руках у одного человека. В конце 2010 года по совершенно непонятным основаниям норму снизили до 2 + 2. Почему выбрали именно такие цифры, с позиции формальной логики объяснить невозможно, поэтому и комментировать тут нечего. Не подпадает это ограничение и под разумную аргументацию.
– Если в отношении гладкоствольного оружия можно говорить о некоторой универсальности того же 12-го калибра, то в отношении нарезного оружия существует другая особенность, – разъясняет вице-президент казахстанской оружейной ассоциации «Корамсак» Сергей Катнов.
– Условно говоря, калибр для охоты на сусликов отличается от калибра для охоты на медведя. Следуя этому соответствию дичи и калибра, охотник избегает нежелательных подранков и причинения излишнего страдания животному – в тех случаях, когда калибр недостаточный; либо от избыточной энергии выстрела, которая причинит большие повреждения шкуре и тушкам дичи.
То, что окажется достаточным для добычи глухаря, гуся, мелкого зверя – кабана или волка, только вспугнёт или разозлит, не причинив достаточных повреждений. То оружие, с которым охотник может успешно добыть волка, косулю, не оставит ничего ценного от зайца.
Калибр, энергия выстрела и вид боеприпаса влияют и на дальность стрельбы. Например, одни виды дичи можно подстеречь и атаковать с достаточно близкого расстояния – с десятков метров, другие можно успешно добыть только с расстояния в сотни метров: ближе они не подпустят.
Животных средней массы можно поделить на две группы: до 60–80 и 100–150 килограммов. Для охоты на них нужно два-три калибра. Далее стоят животные с массой тела от 150–200 килограммов и более, например, крупные лоси, олени, кабаны, медведи. Причём последние два вида чрезвычайно крепкие на рану.

Прежняя норма 5 + 5 в целом покрывала потребности универсального охотника. Норма 2 + 2 лишила возможности пользоваться универсальным арсеналом.
Чем руководствовались, когда вводили ограничение, разумно объяснить невозможно. Вероятно, пытались сократить число единиц оружия на руках. На самом деле урезали в правах наиболее уравновешенную и законопослушную часть вооружённого населения, к которой относятся охотники.
– Охотничье оружие никогда не было инструментом в руках организованных преступных групп, – разъясняет Сергей Катнов. – Даже в известных киргизских событиях нарезное охотничье оружие не использовалось ни одной из сторон. Во-первых, это зарегистрированное оружие, по отстрелянным боеприпасам которого легко выйти на владельца. Во-вторых, нарезное охотничье оружие лишь внешне напоминает боевое. Применение его в боевых действиях неудобно: одиночные выстрелы, мягкие оболочные пули и т. д. Поэтому участники массовых беспорядков и боевых столкновений в Киргизии предпочли боевое оружие, похищенное при нападении на полицейские участки и войсковые части.
Но эта новая норма нарушила и конституционное равенство граждан. Те, кто до поправок приобрел по пять стволов того и другого оружия, или хотя бы более двух каждого вида, оказались в более выгодном положении по отношению к тем, кто попал под названные ограничения. Появились две категории граждан: одна сохранила за собой право обладать десятью стволами; другая может позволить себе только четыре.
Сергей называет эту ситуацию «дискриминацией по времени приобретения».
Усилиями оружейной ассоциации предпринимаются попытки исправить эту юридическую коллизию. Удалось предложить Парламенту некоторые поправки. Сейчас обсуждается возможность введения нормы 4 + 4.

Кстати

В Норвегии применяется норма в шесть стволов нарезного оружия. Но там существует понятие опломбированного оружия, что позволяет владельцу иметь хоть 25 стволов. Использовать же в конкретный момент можно только шесть. Остальные стволы хранятся у владельца в опломбированном виде и служат своеобразным «обменным фондом». Если потребуется, с каких-то единиц снимаются пломбы, а их место занимают стволы, использовавшиеся ранее.
Такой порядок позволяет, в том числе, собирать полноценные коллекции различного охотничьего оружия – от старинного до современного. При этом оружие не нужно «калечить», приводя в состояние, непригодное для выстрела, как это делается в Казахстане и России, где пропиливаются стволы, стачиваются бойки и т. д.

Самозащита исключена

Аргументация о возможном использовании зарегистрированного оружия против граждан, к которой прибегают парламентарии, разбивается об анализ трагических событий, произошедших в последние несколько лет в Европе и США. Практически все массовые расстрелы произошли в так называемых «зелёных зонах» – общественной территории, свободной от оружия («ганз-фри зон» в США). К таким зонам относятся учебные заведения, где не могут иметь оружие даже преподаватели, кинотеатры и другие места с массовым пребыванием людей. Подавляющее большинство массовых расстрелов произошли именно там. И, по-видимому, в первую очередь потому, что, отправляясь на шутинг (от англ. shooting – стрельба), преступник был уверен, что не получит отпора.
Так произошло, например, в денверском кинотеатре Century в штате Колорадо, где во время премьеры фильма о Бэтмене 12 июля 2012 года некий Джеймс Холмс расстрелял зрителей из дробовика. Погибли 12 человек, в том числе шестилетняя девочка, ранены 58 человек.
И есть другой пример, когда на стадионе в Пенсильвании во время детского праздника заметили человека, доставшего ружьё, один из родителей достал пистолет и выстрелил в злоумышленника, предотвратив тем самым массовый расстрел. Трагедии удалось избежать благодаря наличию гражданского оружия.
По опыту США можно сказать, что после упомянутого расстрела в кинотеатре логика правительства была направлена на сокращение числа ганз-фри зон. В ряде штатов разрешили иметь при себе оружие преподавателям школ.
Практически нулевая статистика по расстрелам в школах Израиля. Там преподаватели снабжены оружием и проходят обязательные курсы по противодействию нападений с оружием.

Драмы «травмы»

– Конечно, мы не живём в состоянии постоянной военной угрозы. Но совершенно не важно, где человека убивают. Важно, чтобы ему разрешили защищать себя и свою семью от насилия, урона или убийства, – позиция, которую высказывает председатель правления российской общественной организации «Право на оружие», аспирант кафедры политологии Алтайского госуниверситета Мария Бутина. – Мы исходим из того, что оружие гражданам нужно, чтобы защитить себя и своих близких, – говорит она. – Именно поэтому тема, которая сейчас обсуждается в Казахстане, нашей организации понятна и близка. Лишь в нескольких странах, среди которых Казахстан, Россия и Украина, имеется такой вид оружия самообороны, как травматика. В подавляющем большинстве стран мира в качестве инструмента самообороны законодательно закреплено наличие короткоствольного нарезного огнестрельного оружия.
Бесспорно, травматическое оружие не идеально в качестве оружия. Тем не менее в наших условиях это единственное в своём роде оружие самообороны.
По данным МВД, в России количество травматического оружия на руках увеличивается примерно на 15 процентов в год. При этом количество преступлений с применением оружия снижается примерно на 10 процентов. Мы склонны видеть в этом такую зависимость: чем больше оружия на руках у граждан, тем меньше преступлений с его применением совершается.
Последние данные МВД, которые удалось раздобыть, – за 2008 год. За 11 месяцев в Москве и Подмосковье зафиксировано 700 случаев правомерного использования травматического оружия. Когда я привожу эту цифру, я призываю видеть за ней реальных граждан, которые смогли защитить себя и свою семью от нападения. Естественно, были случаи и неправомерного применения, но они в разы меньше. За пять лет во всей России зафиксировано две тысячи случаев неправомерного применения травматического оружия. Следует признать, что около 100 случаев применения завершились летальным исходом. Но было и так, что человек вполне обоснованно применил травматику, защищая себя, но оказался в тюрьме ввиду несовершенства российского законодательства в части определения норм необходимой самообороны.
Случаев же неправомерного применения различных бытовых предметов происходит значительно чаще. Лидирующее место по количеству бытовых преступлений в России занимает кухонный нож, затем сковородка, далее – утюг. Но никто не станет спорить, что все эти предметы важны для жизни, и не инициирует их запрет. Да и понятно, что запрет не является решением проблемы.
Правомерно травматика применялась в разы чаще. Сотни тысяч людей смогли себя защитить от нападения. Естественно, случаи простой демонстрации оружия нигде не фиксируются и поэтому не отражены. Но порой достаточно просто показать, что ты вооружён, чтобы злоумышленник отказался от нападения.
После появления травматики в России произошло снижение проявления агрессии на дорогах. Наличие оружия с двух сторон является эффективным фактором взаимного сдерживания. До появления травматики агрессия проявлялась довольно часто: с помощью монтировок, бейсбольных бит, других твёрдых предметов, которые могут отыскаться в багажнике. С появлением травматического оружия появилась возможность или ответить такому «бейсболисту», или предотвратить нападение с его стороны.
В России сегодня не идёт речи о запрете оружия. Запрет на оружие уведёт его в область «чёрного рынка», то есть туда, где количество и принадлежность не сможет контролировать никто.
В Казахстане предлагают выкупить у граждан травматическое оружие. Но, во-первых, это будут делать за счёт средств налогоплательщиков, что не лежит в плоскости блестящих рациональных идей. Во-вторых, если эта компенсация покажется кому-то из граждан недостаточной, оружие опять же, скорее всего, окажется на чёрном рынке.
Когда мы собираемся что-то запретить, мы должны помнить, что запрет будет касаться только законопослушных граждан. Запрет на оружие ухудшит криминогенную ситуацию. Я очень надеюсь, что Казахстан таким путём не пойдёт.
Самым показательным можно считать пример Великобритании, где с 1999 года проводился поэтапный запрет на оружие. В итоге в скором времени там зафиксировали рост преступности в два с половиной раза.
Аналогичные показатели демонстрирует Бразилия. Пытались таким путём пойти и в Канаде, но, обнаружив рост преступности, вновь идут на либерализацию законодательства.