Эффективный инструмент сохранения дикой природы

Максим ЛЕВИТИН
Человек как биологический вид возник примерно сто тысяч лет тому назад. Если сравнить нашу планету с домом, а естественную историю Земли с сутками, то Homo sapiens появился в этом доме две минуты назад. За это время он успел выселить оттуда четверть своих соседей по планете, которые обитали там до него. Выросшее в жесточайшей борьбе за выживание человечество с древности воспринимало дикую природу, как врага, которого нужно покорить. Со времён Фрэнсиса Бэкона наука стремилась не столько познать мир, сколько изменить его под свои нужды. И до середины XX века люди гордились своими победами над дикой природой.

Наука не храм, а мастерская», – говорил Базаров.

«Мы не будем ждать милости от природы! Взять их – наша задача!» – говорил Иван Мичурин.

Генерал Шеридан обещал медаль конгресса тому, кто убьёт последнего бизона, чтобы прекратились индейские войны.

«Пусть выжжена, вырублена будет тайга, пусть вытоптаны будут степи. Пусть будет так и так будет неизбежно», – призывал писатель. Зарубин в 1926 году.

Академик Вернадский считал неизбежным превращение биосферы в ноосферу.

Академик Тимофеев-Ресовский говорил, что наступят времена, «когда человек разрешит проблему равновесия в живой природе».

В 1951 году Сталин лично подписал постановление о закрытии почти ста заповедников.

В Европе первые идеи охраны природы, как ни странно, были связаны с охотничьим хозяйством.

Император Фридрих приказал вешать тех, кто выпасает свиней в дубовых рощах. Реликтовые дубы сохранились только в его охотничьих угодьях. Многие виды охотничьих животных выжили только в феодальных охотничьих парках.

В Америке эпоха покорения и промышленного освоения огромных диких просторов нанесла по природе такой удар, что к концу ХIХ века многие виды находились на грани полного истребления.

Молодой политик и охотник Теодор Рузвельт совершил в 1865 году охотничью экспедицию на Дикий Запад и удачно поохотился на бизонов. Спустя всего лишь шесть лет он решил снова поохотиться в прерии и был поражён увиденным.

«Там, где паслись огромные стада бизонов, белеют лишь груды черепов! Мы превратили прерии в безжизненную пустыню!».

Теодор Рузвельт стал основателем самого влиятельного охотничьего клуба – «Буна и Крокетта». Он был назван именами легендарных охотников-первопроходцев. Неизвестно, как бы сложилась история охраны природы в Америке, если бы анархист Леон Чолгаш не застрелил президента Уильяма Мак-Кинли. Никто не ожидал, что вице-президент Теодор Рузвельт станет следующим президентом. Вступив в должность, Рузвельт немедленно начал реформы. До него политической и экономической жизнью страны практически бесконтрольно управляли несколько олигархических кланов: Морганы, Рокфеллеры, Карнеги, Вандербильты и несколько других. Рузвельт ввёл ряд антимонопольных законов, ограничивающих деятельность крупных корпораций, и создал условия для развития малого и среднего бизнеса. Президента-реформатора поддержали молодые талантливые предприниматели, вроде Генри Форда, которым олигархическая система экономики не давала развернуться во всю силу их таланта.

«Нам не нужны единицы миллиардеров, нам нужны тысячи успешных предпринимателей», – говорил Тедди Рузвельт.

Вслед за экономическими реформами он начал реформу охраны природы. Волевым решением он национализировал и вывел из хозяйственного оборота сотни тысяч гектаров земель в ключевых местах обитания редких животных, назвав их национальными лесами. Позднее эти земли послужили основной для создания системы национальных парков и заповедников. Сам, будучи заядлым охотником, Рузвельт провозгласил лозунг «За честную охоту». Вокруг президента начали объединяться бизнесмены и политики, разделяющие его взгляды. Были созданы десятки охотничьих клубов, инвестировавшие большие деньги в восстановление деградировавшей дикой природы.

Охотничьи клубы взяли своим девизом принцип «Охотник платит». Американцы до сих пор придерживаются этих принципов. За прошедшие сто лет монетизация охотничьего хозяйства как системы управления ресурсами животного мира выросла в сотни раз.

Сегодня мы предлагаем вашему вниманию несколько интервью с известными американскими специалистами в области охотничьего хозяйства и охраны природы. Возможность пообщаться с ними появилась благодаря поездке казахстанской делегации в Лас-Вегас (США) в начале февраля на 46-ю ежегодную конвенцию охотников Safari Club International.

Джо Хосмер (Joe Hosmer) – биолог, один из основателей и бывший президент Safari Club International (SCI). Член природоохранной комиссии Фонда Сафари клуба.

Каковая миссия SCI?

– Международный Сафари клуб участвует во многих природоохранных проектах. Основной механизм нашего участия – это привлечение средств охотников  в сохранение дикой природы. На территории своей страны мы работаем в тесном партнёрстве с Агентством рыбы и дичи США. За рубежом мы финансируем проекты, соответствующие принципам Международного союза охраны природы.

Расскажите, пожалуйста, об истории охраны природы в США.

– У Соединённых Штатов не простая эволюция идей сохранения природы. В ХIХ веке люди охотились с целью личной выгоды. Продукты охоты продавали на свободном рынке. В начале ХХ века мы увидели, что если так будет продолжаться, то скоро мы останемся без диких животных. Первым забил тревогу президент Тедди Рузвельт. Во время его администрации был принят ряд законов, ограничивающих бесконтрольное истребление природы. Были введены ограничения по срокам охоты, был создан список видов, находящихся под угрозой исчезновения. На них охота была запрещена. Была создана государственная служба охраны природы. Большие площади угодий были выведены из хозяйственного оборота, там разрешалась только рекреационная деятельность: туризм, охота и рыбалка. Был принят закон о целевом использовании денег, полученных от охотников. Сейчас по нашим нормам все деньги от охоты на то или иное животное должны тратиться на воспроизводство популяции именно этого вида, именно в той местности, где было добыто это животное.

Сегодня охотники тратят сотни миллиардов долларов на одежду, оружие, снаряжение, проживание, услуги гидов, аренду транспорта и другие услуги, связанные с охотой. Все эти траты облагаются специальным природоохранным налогом, который идёт на сохранение природы, на исследования, мониторинг. Кроме того, охотники покупают у государства лицензии. Плата за лицензии используется Агентством рыбы и дичи на исследования и контроль за соблюдением законов и правил.

В течение многих лет я работал председателем комиссии по охране окружающей среды SCI. Наша организация первоначально создавалась для охраны природы в США, но сейчас мы помогаем сохранять охотничьи виды животных во многих странах мира. Я много путешествовал по Африке, Азии, Южной Америке, работал с правительственными организациями разных стран. Конечно, в каждой стране свои уникальные законы, свой менталитет, свои традиции. Только в последние годы международное сообщество стало переходить к адаптивным принципам сохранения. Даже у нас, те законы и правила, что хороши для Невады, могут быть плохи для Монтаны, а то, что хорошо в Европе, может быть плохо для Пакистана. Стратегия управления ресурсами диких животных должна учитывать эти географические, социальные, политические особенности, но мы придерживаемся ряда общих для всех стран принципов.

– Мы используем метод Conservation Hunt, что можно перевести как «природоохранная охота», – продолжает Джо Хосмер. – Поясню на примере. В Неваде лицензия на пустынного толсторога стоит 700 долларов. Когда желающих приобрести лицензию больше, чем лицензий, проводится лотерея. Стоимость участия в лотерее – 10 долларов. Если выиграл, платишь ещё 700 долларов за биоресурсы и, пожалуйста, – охоться.  А на последнем аукционе благотворительная охота на толсторога была продана за 340 тысяч долларов. Те, кто не знаком с нашими принципами Conservation Hunt, могут подумать, что эти 340 тысяч – цена охоты. Нет! Цена охоты 710 долларов (10 –лотерея+700 лицензия.). 340 тыс. долларов – это природоохранный грант, который наша организация даёт на развитие охотничьих территорий, на которых соблюдаются принципы сохранения. Эти деньги по нашим законам должны быть потрачены строго на охрану популяции толсторогов в той местности, в которой он был добыт. Наш опыт подсказывает, что такой порядок даёт большую мотивацию для честной охраны и воспроизводства охотничьих животных, чем если бы мы просто подарили эти деньги. Потому что тут менеджер территорий имеет прямую заинтересованность к увеличению численности и трофейных качеств животных. И обмануть тут никого невозможно. Успешную охоту невозможно провести в местности, где мало животных, много браконьеров, плохая охрана. Охотник это сразу заметит. Он напишет везде, что он зря потратил деньги, что там плохая охрана, что его обманывают. И на эту территорию больше никто никогда не поедет. В охотничьем сообществе репутация – очень важная вещь. Кроме того, у нас есть научный отдел, который проверяет состояние популяций животных на тех территориях, в которые мы вкладываем деньги членов нашего клуба.

Мы всё проверяем. Ещё один важный принцип нашей деятельности заключается в том, что мы за честную, рационально организованную охоту. Мы считаем, что ресурсы охотничьих животных должны устойчиво использоваться. Мы против браконьерства, но мы также против запрещения охоты, которого требуют некоторые радикальные зелёные организации. Мы не сотрудничаем с территориями, на которых охота запрещена. Охота – это отличный инструмент не только для привлечения средств для сохранения окружающей среды, но также она даёт побочные выгоды: охотники приезжают в вашу страну, привозят друзей и родственников, знакомятся с культурой, развивают туризм и деловое сотрудничество. У вас в Казахстане много прекрасных видов охотничьих животных, которые могли бы сделать вашу страну привлекательной для миллионов охотничьих туристов.

Джефф Демаске (Jeff Demaske) – охотник, финансировал программу сохранения мархура.

Что такое Conservation Hunt? Почему вы платите за охоту в сто раз больше, чем она реально стоит?

– Трофейная охота – это то, что помогло нам в Америке сохранить охотничью фауну. До второй половины ХХ века, у нас тоже толсторогов на мясо добывали. Сколько стоит мясо, шкура и рога толсторога? Ну, сто долларов максимум! А трофейные охотники увеличили стоимость этого ресурса в тысячу раз. А люди всегда ценят то, что дорого стоит, а то, что не имеет цены, они не замечают. Мы сделали толсторогов большой ценностью. Мы изменили сознание людей в свой стране и хотим, чтобы в других странах тоже ценили своих животных. Поэтому приходится платить.

Вы слышали что-нибудь про Казахстан?

– Конечно! Там живут хорошие люди. Я слышал, что там пять или шесть подвидов горных баранов. Я бы согласился участвовать в проекте Conservation Hunt, как с мархуром.

А сколько вы готовы заплатить?

– 100 тысяч долларов могу заплатить, могу и вдвое больше. Но тут надо ясно понимать, что Conservation Hunt – это же не просто коммерческая охота. Это природоохранный проект. Тут на кону стоит не только моя репутация, но и репутация клуба и фонда. Мы не можем финансировать сомнительные проекты.

Наши деньги должны принести пользу популяции, и это должно быть наглядно доказано всему остальному охотничьему сообществу и природоохранным организациям.

Рик Парсонс (Rick Parsons) – исполнительный директор Международного Сафари клуба.

Рик, ваша организация финансирует природоохранные проекты в разных странах мира. На каких принципах вы это делаете?

– Мы считаем охоту очень эффективным инструментом сохранения дикой природы. У нас в США этот принцип внесён в конституцию. Каждый гражданин США имеет право на охоту. Успешный опыт восстановления поголовья многих ещё недавно редких животных подсказывает нам, что мы на верном пути.

Мы хотим, чтобы наш опыт и деньги наших охотников помогли сохранить природу в других странах. Мы проводим природоохранные охотничьи программы в разных странах Африки и Азии с 80-х годов прошлого века. Основной наш принцип, такой же, как и у нас в США. Охотники платят большие деньги, но эти деньги должны тратиться под строгим контролем именно на воспроизводство диких животных в той местности, в какой был добыт конкретный трофей. Местные сообщества должны получать выгоды от организации трофейной охоты. Тогда они нас поддерживают, и повышается их мотивация охранять природу. Были у нас неудачные эксперименты, когда охотники платили большие деньги, но эти деньги тратились на другие цели, далёкие от охраны природы. У нас в США – нецелевая трата охотничьих денег является уголовным преступлением, а в других странах мы, конечно, не можем никого привлекать к ответственности, но можем больше не иметь дела с теми, кто нарушает принципы Conservation Hunt. Мы работаем только с теми организациями, которые соблюдают общие принципы.

Грэй Торнтон (Gray Tornton) – президент Фонда диких баранов (Wild weep foundation), штат Монтана, США.

Грэй, какие задачи ставит перед собой Фонд?

– Первоначально наша задача заключалась в сохранении горных баранов в Северной Америке. По оценкам, в середине XIX века в Северной Америке насчитывалось около двух миллионов толсторогов. Но к началу XX века они исчезли практически везде, кроме самых труднодоступных уголков. Численность опустилась до нескольких тысяч. Основная причина этому была даже не охота, а конкуренция с домашними овцами и козами. Домашние животные вытеснили диких с пастбищ. Охотничьи организации приняли большое и финансовое и организационное участие в программах по их сохранению. Были выделены обширные территории для сохранения толсторогов. Проведены программы переселения. В 1960 и 1970 годах число баранов увеличилось примерно до 25 тысяч. Тогда был создан Фонд диких баранов, который всеми силами создавал законодательные, организационные и экономические условия, для того чтобы отдельные участки земли оставить толсторогам. За последние 40 лет численность толсторогов увеличилась до 85 тысяч.

Мы уверены, что не последнюю роль в этом сыграл наш фонд, мобилизовавший средства охотников на цели сохранения. Один из главных принципов – это стопроцентное использование охотничьих денег на программы сохранения. Это принцип в нашей стране оговорен специальной законодательной поправкой.

Курт Альт (Kurt Alt) – директор международного отдела Фонда горных баранов, доктор биологических наук, начальник исследовательского центра сохранения дикой природы центра Монтаны.

Курт, какой стратегии придерживается фонд в работе по сохранению горных баранов на территориях других государств?

– Я 35 лет работаю в качестве биолога дикой природы и менеджера дикой природы Я работал с профессионалами из Восточной Африки, Южной Америки, включая Аргентину, Центральную Европу и Северную Европу, российский Дальний Восток в Приморском крае. Наша стратегия сохранения заключается в создании устойчивых и адаптивных механизмов, мотивирующих жителей разных стран к сохранению своей природы. Мы не сможем сохранить природу другой страны, если её жители сами этого не захотят. Мы сможем лишь на первых порах увеличить материальную мотивацию к сохранению. Мы можем помочь научно, консультативно оценить состояние популяций и дать какие-то рекомендации.

Мы можем рассказать о нашем опыте сохранения. Сохранение дикой природы – недешёвое удовольствие. На это нужны деньги. И самое главное – эти деньги должны тратиться именно на сохранение, а не на какие-то другие цели, включая обогащение отдельных лиц.

В 2011 году американские исследователи Службы США по рыбным и животным ресурсам подсчитали, что охотники, рыбаки и энтузиасты дикой природы США тратят 147 миллиардов долларов. Я думаю, что Казахстан тоже должен создать такую систему природопользования, чтобы казахстанские и иностранные охотники тоже создавали устойчивую материальную базу для адаптивного пользования ресурсами региона.

Международный союз охраны природы поддерживает эти принципы. Осенью этого года мы будем принимать участие во встрече специалистов по Центральной Азии, на которой, я надеюсь, эти принципы будут официально озвучены и будут приняты соответствующие декларации.

Эмми Спронор (Amy Sprunger) – менеджер в Национальном заказнике Desert.

Эмми, какова площадь заказника и когда он был основан?

– Площадь заказника 130 тысяч гектар, основан был в 1936 году. В основном для сохранения естественной среды обитания для пустынных толсторогов. Основной охраняемый вид – толстороги. Мы работаем в тесном партнёрстве с Фондом диких баранов, который направляет к нам охотников и мобилизует средства для их сохранения.

Так охота на территории заказника разрешена?

– Да, конечно! У нас обитает порядка 7–8 сотен толсторогов. Ежегодно мы проводим около двадцати охот. Изъятие старых, потерявших репродуктивную способность особей не наносит ущерба популяции, но даёт нам необходимые средства для их сохранения. Также мы принимаем туристов. Ежегодно по территории заказника проходит несколько тысяч туристов.

А какую плату вносят туристы?

– Туристы имеют право посещать заказник бесплатно.

Разрешена ли какая-то хозяйственная деятельность на территории заказника?

– Заказник – это земли, выделенные для сохранения толсторогов. Здесь запрещено всё, что может нанести ущерб их популяциям.

Например, выпас скота?

– Выпас скота запрещён.

А охота не запрещена?

– Охота не запрещена.

Слышать это было удивительно, но если вдуматься, всё логично: у них запрещается то, что наносит реальный ущерб природе. Если охота наносит ущерб – запрещают охоту. Если не наносит, то не запрещают!

…В следующий раз мы расскажем о путешествии в заказник Desert и национальный парк Grand Canyon.

Продолжение следует

Метки: История охраны природы в США, Максим Левитин, охрана природы, трофейная охота