Подготовила Наталья БОРОВАЯ
В Восточно-Казахстанской области резко накалилась обстановка в лесной отрасли. Этому причиной стало то, что фонды рубок, отведённые и согласованные на 2017 год, пришли не в срок (в декабре предыдущего года), а лишь в середине января года настоящего в урезанном виде с полным исключением всех санитарно-выборочных и сплошных санитарных рубок. Правда, не понятно, на основании чего: ни приказа министра, ни постановления правительства, лишь проект приказа за именем на момент его создания и. о. председателя Комитета лесного хозяйства и животного мира К. Устемирова. Но, по-видимому, даже проекты приказов имеют силу.
А ведь лесной фонд на 2017 год был отведён согласно всем законодательным нормам, под него строились финансовые отношения, заключались договоры поставок! Бизнес понесёт потери. Кто ответит за нарушение закона и лишение бизнеса права работать?
Почему в течение 2016 года до октября, когда шла интенсивная работа по отводу лесфонда на следующий год и лесопользователи, понимая, что их заявки имеют юридическую силу и не противоречат действующему законодательству, заключали договоры поставок на 2017 год, участвовали в тендерах, рассчитывали на определённые обязательства перед банками по гашению кредитов и т. д. Когда заявочная кампания практически была завершена вдруг появилось жёсткое решение о прекращении всех видов СВР, сплошных санитарных в полном объёме на 2–3 года? Разве в Комитете не понимали, что это прямое противодействие работе бизнеса, что это приведёт к массовой безработице, потере налогооблагаемой базы и разорению большей части предприятий? Почему не сделано регуляторное исследование, как того требует закон? Не исследовали последствия такого решения. И кто понесёт за это ответственность?
…Но давайте копнём, как говорится, глубже. Возможно, у Комитета были веские причины так поступить? Не брать во внимание интересы людей в целях спасти хвойные насаждения Восточно-Казахстанской области? Иногда действительно приходится чем-то жертвовать во благо чего-то большего. Только, согласитесь, в таком случае всё должно быть подтверждено фактами и цифрами. К сожалению, ничего этого нет, уверены в Ассоциации предприятий лесной, деревообрабатывающей и мебельной промышленности ВКО:
– По сути, данный приказ (если он вступит в силу) – это объявление моратория на несколько лет на рубку хвойных пород. Принятие такого решения обусловлено рядом не фактических материалов о якобы ухудшении состояния лесов области, а ничем не подтверждённых, надуманных причин, не имеющих под собой оснований для таких выводов. Больше это похоже на желание не допустить развития института долгосрочного частного лесопользования как легального бизнеса и сохранить монополию лесхозов, – говорит президент ассоциации Владимир Резанов.
– Любое запрещение должно иметь обоснованное и подтверждённое исследование ухудшения состояния лесов, – продолжает он.
– Но в годы после моратория лесоустройство не заявляло об ухудшении состояния леса из-за применения СВР, не было и научных исследований. Ежегодно лесоустройство проводит проверки в лесхозах на предмет исполнения ими установленных материалами лесоустройства на 10 лет правил, методов и способов рубок, которые должны в обязательном порядке привести при их выполнении к улучшению состояния лесов. Акты проверок не подтверждают, что назначения СВР проведены с нарушением и назначение их неправомерно и противоречит материалам лесоустройства. Но если это не подтверждается лесоустройством, то кто лоббирует запрещение на деятельность лесного бизнеса?
Более того, не сделано и научное исследование итогов моратория на рубку хвойных пород (2004–2014 гг.), в результате чего можно было бы определить положительные и отрицательные итоги моратория и состояние хвойных пород после окончания моратория в целом! Прошло три года, а результат неизвестен. На проведении такого исследования настаивали общественные организации, и тема обсуждалась в прессе. Где это исследование? Почему о нём ничего не известно?
Ежегодно лесоустройство проводит в лесхозах проверки соблюдения намеченных мероприятий, которые должны приводить к улучшению состояния лесов, выполнение которых в течение 10 лет должно осуществляться по намеченным лесоустройством мероприятиям в виде рубок леса. Но за последние два года акты обследования в лесхозах не показали ни одного фактического нарушения в назначении СВР. Отмечалось, что есть оставление сухостоя, недоочистка мест рубок, нарушения в отводах лесосек, то есть обычные нарушения технологического плана, или слабого контроля во время проведения рубки леса. Обычно это либо устранение нарушений, либо уплата штрафа, и всё. Таких нарушений 23 процента, а в остальных лесосеках нет даже этих нарушений. Но, главное, нет нарушений в назначении СВР. Так как же можно делать вывод об ухудшении состояния лесов? Это возможно только в двух случаях: либо новое лесоустройство фиксирует массовое ухудшение состояния лесов в результате проведения СВР, либо научные наблюдения в течение ряда лет. Но не проводилось ни того ни другого. Мы откровенно не понимаем, отчего у руководства Комитета 13 лет не было вопросов к СВР, а сегодня вдруг они возникли? Почему так поспешно? Более того, приказ на «временное» ограничение СВР принципиально не решает проблемы лесов, но ставит вопрос о ликвидации лесопромышленной деятельности в ВКО.
…В новостном материале на официальном сайте Министерства сельского хозяйства после проведения 17 октября 2016 года «круглого стола» «О вопросах введения запрета на проведение санитарных рубок в хвойных насаждениях на участках государственного лесного фонда» можно прочесть: «Учитывая, что ресурсы для заготовки хвойной древесины от санитарно-выборочных рубок полностью исчерпаны, дальнейшее проведение этих рубок с целью получения коммерческой выгоды, нанесёт ущерб состоянию горных пихтовых лесов региона». На основании чего сделаны такие выводы? Как можно об этом заявлять, не имея глубоких исследований (о чём мы говорили выше)?
В том же сообщении говорится, что «объём санитарных рубок за последние годы в несколько раз превысил объёмы рубок главного пользования, при этом ежегодно заявляемые объёмы санитарных рубок по сравнению с рубками главного пользования не снижаются, а, наоборот, увеличиваются. В результате интенсивных санитарных рубок в период 2004–2014 годов (действие моратория на рубки главного пользования в хвойных насаждениях) значительно уменьшились запасы спелых насаждений».
Владимир Романович, как вы прокомментируете это?
– Мы считаем, что объём санитарных рубок за последние годы не превысил в несколько раз объёмы рубок главного пользования. Этому нет реальных подтверждений в цифрах!
А вот то, что из-за принятой Комитетом новой возрастной структуры в лесах (рубить здоровый лес теперь можно не в 81–100 лет, а в 101–140), что опять же было сделано без научных исследований и обоснований, этот факт сократил более чем наполовину возможности по заготовке древесины. И в итоге лес перестоял и вываливается от старости, то есть СВР назначаются объективно в соответствии с фактическим состоянием, и в том числе по назначению лесоустройства. Мы более пяти лет говорили о необходимости исследования в конце моратория и сейчас продолжаем говорить. Но почему-то никто не обращает на это внимание. Леса стали уже не локально, а очагово вываливаться от старости. Сгнившая на корню древесина почти не представляет коммерческого интереса. В итоге мы получили от непродуманности внедрения новых возрастов рубок неизбежный рост СВР (санитарно-выборочных рубок)! А пренебрежение к изучению заболеваемости лесов области грибковыми болезнями также вызвало рост СВР. Поставленная реформой 2003 года задача улучшения качества и состояния лесов не только не достигнута, а привела к ухудшению лесов, они просто гибнут от старости.
Скажите, к чему, по-вашему мнению, приведут эти запрещающие меры? В справке-обосновании к проекту приказа «О введении ограничений на проведение выборочных и сплошных санитарных рубок в хвойных насаждениях на участках государственного лесного фонда Восточно-Казахстанской области» в пункте 6 говорится, что данный приказ не «предусматривает увеличение расходов или сокращение поступлений республиканского или местного бюджетов». Так ли это?
– Пострадает и без того хрупкий потенциал лесной промышленности. Потери для бюджета неизбежны, суммы исчисляются сотнями миллионов тенге. Мы проанализировали и сообщили вице-министру Ерлану Нысанбаеву, что потенциальные потери от скоропалительного введения запрета на СВР приведут к ощутимым потерям, в том числе: прекращение деятельности не менее 50 проц. оставшихся предприятий, сокращение рабочих мест от 500 до 600 человек из 1500 работающих. Финансовые потери лесхозов достигнут до 150 млн. тенге, потери бюджета – не менее 300 млн. тенге. И это считается заботой о бизнесе и бюджете?
Есть ли у вашей ассоциации альтернативные предложения по улучшению сложившейся ситуации?
– Мы тоже очень заинтересованы в сохранении леса, но категорически против поспешных, зачастую непродуманных решений. Необходимы исследования, научные работы. За прошедшие 50 лет по вине лесопользователей и лесоохраны не было допущено ни одного лесного пожара. Там, где работают лесозаготовители, появляются лесные дороги, и в случае возникновения пожара первыми и самыми эффективными борцами с огнём являются лесопользователи, имеющие технику, опыт и стремление сохранить свою производственную лесную базу. Согласно материалам Комитета, в области разрешено рубить всеми видами рубок до 1,5 млн. куб. м, а рубим уже меньше 200 тыс. куб. м. О какой заботе говорим, если всё остальное, не вырубленное, просто гибнет от старости. То есть выращенный государством урожай созревшей древесины просто гибнет от такой трактовки о заботе леса.
Что касается наших предложений, предоставили вице-министру Е. Н. Нысанбаеву и руководству Комитета свои возражения и предложения. В частности, мы предложили полностью сократить СВР, осуществляемые госучреждениями лесного хозяйства. Они почти в четыре раза превышают объёмы заготовок предприятиями лесного бизнеса. Оставить для предприятий, имеющих в долгосрочном пользовании участки леса на 49 лет (аренда лесов), все виды рубок, включая СВР, указанные в договорах долгосрочного пользования и имеющихся назначениях лесоустройства. Таких предприятий наберётся не более 10 и плюс шесть недолгосрочников, которые занимаются достаточно глубокой переработкой леса. Общий объём хвойных пород по СВР не превысит 40 тыс. куб. м в год, а объёмы СВР сократятся до 80–100 тыс. куб. м.
Вывод: создаётся впечатление, что Комитету проще выставить лесопользователей в негативном свете в глазах общественности, навешать ярлык «губителей природы», чем разработать здравые правила проведения работ, применения современных технологий и т. д. в свете задач, поставленных реформой отрасли. Трёхлетний запрет на заготовку хвойной древесины – это мощный раздражающий фактор, который можно минимизировать простым продолжением увеличения качества контроля за работой в лесу.
Любому профессионально подготовленному специалисту лесного хозяйства известно, что рубки леса – это важнейшее лесохозяйственное мероприятие, направленное на формирование здоровых продуктивных насаждений. Любые ограничения срока рубок по политическим или другим надуманным причинам приведут в конечном счёте к экологической катастрофе в лесу и неизменной социальной напряжённости.
В данный момент Ассоциация предприятий лесной, деревообрабатывающей и мебельной промышленности ВКО, палата предпринимателей ВКО, профсоюз работников предпринимательства ВКО, Союз автоперевозчиков Восточного Казахстана отправили открытое письмо премьер-министру Республики Казахстан Б. А. Сагинтаеву, в котором говорится о сложившейся ситуации, об отсутствии взаимного доверия между государственными служащими и работниками лесного сектора экономики, серьёзно дестабилизирующей социально-экономическую обстановку на сельской и лесной территориях региона.
P.S. Как будут дальше развиваться события, мы будем рассказывать нашим читателям на нашем интернет-ресурсе: veters.kz.
Метки: вырубка леса, лесопользователи, лесоутсройство, лесфонд, Наталья БОРОВАЯ
