Анатолий Фёдорович КОВШАРЬ, доктор биологических наук, профессор, президент Союза охраны птиц Казахстана и Мензбировского орнитологического общества
Подготовка к XIV Международной орнитологической конференции Северной Евразии (см. предыдущий выпуск «Ветер странствий», № 1 (50) 2015) вступила в решающую стадию. Уже получено более 400 заявок на участие в конференции из 16 стран: Азербайджан, Беларусь, Грузия, Иран, Казахстан, Китай, Корея, Кыргызстан, Монголия, Польша, Россия, Таджикистан, Туркменистан Узбекистан, Украина, Эстония.
Созданная Программным комитетом международная редколлегия полным ходом ведёт подготовку к печати тезисов и полных текстов докладов, которые запланировано издать двумя отдельными книгами до начала конференции. Члены местного подготовительного комитета решают массу организационных вопросов: поиск жилья для участников будущей конференции, транспорт для их встречи и проведения полевых экскурсий, организацию выставки орнитологической литературы, вышедшей в последние полвека, и фотовыставки «Птицы Казахстана». Всё это помимо поиска финансовых средств (наличие которых оставляет желать лучшего) потребует много времени, большого напряжения сил от всех орнитологов-организаторов и тех, кто выразит желание принять участие в её подготовке и проведении в качестве волонтёров… И оставшееся время – всего четыре месяца – пролетит стрелой в непрерывных заботах и приготовлениях. Присоединяйтесь! Мы будем признательны за любую помощь!
Сегодня же мы хотим рассказать вам о той далёкой конференции, прошедшей полвека назад. Одна из глав моей книги «Птицы. Дороги. Люди» посвящена именно ей:
«Конференция 1965 года была одной из самых представительных, что хорошо видно по общей фотографии её участников на ступеньках у входа в Академию наук КазССР. И, по единодушному мнению большинства участников, наиболее хорошо организованной. Долгушину удалось привлечь к её организации не только свою лабораторию (которой, конечно, досталось больше всех), но и весь Институт зоологии – десятки людей работали на разных участках, от встречи и размещения гостей до подготовки и проведения полевых экскурсий в горы Заилийского Алатау (одна – на Большое Алматинское озеро, где для обозрения приезжих были сохранены «на корню» десятки гнёзд высокогорных птиц, над которыми вели наблюдения долгушинские орнитологи летом этого года; вторая – на некогда знаменитое озеро Иссык, вернее, на то, что от него осталось после селя 1963 г.).
В первый же день конференции я, показывая Виталию, как надо продавать Труды заповедника, добрую треть их раздарил, после чего сбежал и лишь издали наблюдал, как идёт торговля. Помнится, как за таким занятием застал меня Леонид Александрович Портенко и попросил объяснить Чарлзу Вори, державшему в руках наши Труды, – тот ли это Шульпин здесь в авторах или однофамилец. Пришлось объяснить, что благодаря И. А. Долгушину публикации Л. М. Шульпина периодически появлялись после его гибели в 1942 году, а в настоящих Трудах заповедника (23 года спустя) опубликована последняя часть его рукописи, посвящённая воробьиным птицам.
Круг моих знакомств на этой конференции был уже достаточно широк (помимо Львова и Ленинграда этому способствовало также участие в двух зоогеографических конференциях – в Алма-Ате в 1960 году и в Ташкенте в 1963-м г.), однако каждый день всё ещё приносил много интересных знакомств: И. А. Абдусалямов, О. С. Сопыев, П. П. Второв, С. С. Москвитин, К. Т. Юрлов, М. И. Лебедева, Т. П. Шеварева, Э. Д. Шукуров и др. Здесь мы лучше познакомились с О. В. Митропольским и В. Р. Дольником, с которыми до того встречались во Львове. Но особенный интерес представляло наблюдать за корифеями советской орнитологии, которых здесь собралось в избытке. Вот далеко не полный перечень этих имён: Г. П . Дементьев, Н. А. Гладков, А. Б. Кистяковский, Л. А. Портенко, С. С. Шварц, Э. В. Кумари, И. И. Пузанов, И. Б. Волчанецкий, И. А. Долгушин, С. С. Туров, А. М. Судиловская, В. Н. Скалон, А. П. Кузякин, Г. Х. Иогансен, А. К. Рустамов, Н. Н. Данилов, А. И. Янушевич, Д. И. Бибиков, Ф. И. Страутман, Р. Н. Мекленбурцев, И. А. Нейфельдт, Ю. В. Аверин, В. Э. Якоби, М. Н. Корелов, А. О. Ташлиев, А. Н. Сухинин, К. Н. Благосклонов , С . Н . Варшавский , Г. Т. Мустафаев, В. В. Бианки, Г. Н. Лихачёв и многие др.
Работа конференции была построена по четырём основным направлениям, которые в программе были названы симпозиумами. По первому – «Систематика, видообразование и формообразование у птиц» – были заслушаны три пленарных доклада: «Систематика птиц – современное состояние и некоторые проблемы» (Г. П. Дементьев), «Учение о микро-эволюции и теоретические вопросы систематики птиц» (С. С. Шварц) и «Функциональная морфология и «неморфологические» критерии современной систематики» (В. Д. Ильичёв). Второй симпозиум был посвящён проблеме «Птицы и культурный ландшафт» и включал в себя два пленарных доклада: «Основные проблемы изучения птиц культурных ландшафтов» (Н. А. Гладков, А. К. Рустамов) и «Культурные ландшафты и задачи орнитологических исследований» (В. В. Строков). На третьем симпозиуме – «Практические аспекты изучения птиц» – были сделаны три доклада: «Теоретические аспекты навигации перелётных птиц» (Э. В. Кумари), «Перелётные птицы и проблемы арбовирусов» (Г. И. Нецкий) и «Птицы в охотничьем хозяйстве» (В. Ф. Гаврин). И наконец, на четвёртом симпозиуме – «Задачи изучения фауны птиц СССР» – прозвучали четыре доклада: «Современное состояние, уровень и задачи орнитофаунистических исследований» (Л. А. Портенко), «Об изученности эко-логии птиц СССР» (И. А. Долгушин), «Первые итоги исследований по ландшафтной орнитогеографии СССР» (А. П. Кузякин) и «О не-которых сторонах теоретической обработки количественных учётов птиц» (П. П. Второв).
Конечно, самым интересным для меня лично был доклад И. А. Долгушина, тем более что он был построен очень просто, доступно и давал готовые «рецепты» для начинающих – с какими птицами надо работать в первую очередь. Перечень видов птиц, у которых на территории СССР ещё не были найдены гнёзда (или неизвестны кладки, хотя единичные гнёзда с птенцами орнитологи уже находили), звучал как призыв к действию, тем более что он изобиловал именно горными видами птиц, так же как и перечень видов, у которых все знания о биологии размножения ограничивались нахождениями одного двух гнёзд. За этим докладом стояла серия сообщений алматинских орнитологов о биологии некоторых высокогорных воробьиных птиц – в основном по результатам стационарных наблюдений в окрестностях Большого Алматинского озера в 1964–1965 гг. (самые свежие данные!).
Очень интересным оказался полемический доклад Александра Петровича Кузякина. Он являлся логическим продолжением его же доклада на Второй зоогеографической конференции в Алма-Ате в 1960 году, который я тогда слушал, открыв рот: ещё бы, человек замахнулся на трактовку самих понятий «зоогеография», «орнитогеография»! Тогда во время доклада Александр Петрович подверг резкой критике утверждения В. Г. Гептнера и А. Г. Банникова, вставших на защиту «доброго имени акад. М. А. Мензбира», которого докладчик якобы оскорбил своим заявлением о неточности определения авторитетным учёным термина «орнитогеография» (Мензбир, 1882). В 1960 году полемика после этого доклада А. П. Кузякина больше напоминала настоящую войну, в которую на стороне противников Александра Петровича включились более молодые учёные, например Е. Е. Сыроечковский, а он, Александр Петрович, воевал один против всех! И нам, молодёжи, очень импонировал боевой дух этого с виду щуплого и хрупкого человека, бесстрашно сражающегося с кучей противников.
В алматинском докладе 1965 года Александр Петрович показал, как после одного неточного определения состоялась подмена понятий: «географическую орнитологию» (фаунистику) стали называть орнито-географией; зоологическому (орнитологическому) районированию Н. А. Северцова (1877), П. П. Сушкина (1925) и др. стали приписывать название орнитогеографического деления» (Кузякин, 1965. С. 223). И далее он говорит: «Многократные устные и печатные разъяснения академика Л. С. Берга того, что «зоогеография есть отрасль географии, точнее – один из разделов географической науки», делу не помогли, и многие наши зоологи продолжали причислять зоогеографию к зоологии» (там же. С. 223). Как продолжал далее докладчик, бороться с этой ошибкой он начал с 1950 года, но даже прошедшие 15 лет не дали ощутимого результата – настолько живучими оказались ошибочные взгляды: «Избавиться от неё (ошибки. – А. К.) не могут не только люди, не способные отличить географию от зоологии, но и серьёзные, деятельные, думающие специалисты-орнитологи (вроде главы орнитологов Казахстана – Долгушина)» (там же. С. 224). Для доказательства своей правоты А. П. Кузякин провёл параллель с ботаникой, где давно уже наряду с ботаническим термином «флора» используется другой, геоботанический термин – «растительность». В зоологии аналогичного термина долго не было («животный мир» – это нечто другое), и только в 1951 году А. Н. Формозов предложил называть группировки животных, аналогичные растительным группировкам, термином «животное население», но даже спустя 15 лет далеко не все зоологи пользовались этим термином при зоогеографических построениях и далеко не все проводили количественные учёты для выяснения этого самого животного населения, которое составляют фоновые виды, но никак не редкие или случайные.
Говоря о двух противоположных лагерях среди орнитологов – сторонников и противников количественных учётов – докладчик опять не удержался от критики в адрес хозяев конференции: «Есть ещё редкий третий вариант: скептическое отношение к учётам со стороны плодотворно работающих полевых орнитологов. Речь идёт, например, о хорошем, деятельном коллективе орнитологов Казахстана. Они знают и накопляют ряд примеров недоучёта некоторых видов по причинам экологического порядка (скрытности, ночной активности и т. д.). Нам такие примеры тоже известны. Однако мы учёты проводим и другим рекомендуем проводить. Пройдёт ещё, вероятно, не более 15 лет, и орнитологи Казахстана тоже начнут проводить учёты для орнитогеографических целей. Раз они работают в поле, то на своём опыте убедятся, что единицы по тем или иным причинам недоучитываемых видов не оказывают заметного изменения на общую орнитогеографическую картину и что даже не очень точные учёты лучше, чем бытующие пока в орнитологической литературе выражения: «широко распространенный» или «обыкновенный, но немногочисленный» (Кузякин, 1965. С. 226).
Насчёт 15 лет Александр Петрович оказался прав: уже в 80-х годах, работая в пустынях Казахстана, мы широко проводили количественные учёты птиц по упрощённой методике 5-минутных интервалов; результаты этих учётов я опубликовал в работах «Доминанты авифаунистического населения пустынь Казахстана» (1991) и «Орнитологические комплексы пустыни Бетпак-Дала» (1993). А тогда, на конференции 1965 года, Александр Петрович Кузякин вместе с И. А. Долгушиным был избран в комиссию по выработке русских названий птиц, и спустя всего два года мне пришлось разыскивать в архиве Игоря Александровича их переписку на эту тему»…
Запомнилась последняя встреча с Александром Петровичем. Как-то в конце 70-х, когда я по обыкновению остановился у Адика Винокурова, он мне сказал, что со мной хочет увидеться А. П. Кузякин. И при этом добавил: «Увидеться – это сильно сказано, потому что он сейчас уже почти ничего не видит». На второй день мы пошли в пединститут, в коридоре которого и встретили Александра Петровича – его под руку вела супруга. Само содержание разговора уже стёрлось из памяти (А. П. расспрашивал о птицах и об орнитологах), но очень запомнилась именно угнетающая картинка беспомощности этого сильного духом человека; она не раз вспоминалась мне спустя годы, когда я сам познал все «прелести» катаракты, пока не удалось сделать две операции…
…Возвращаясь в наши дни, хочу сказать, что предстоящие пленарные заседания XIV Международной орнитологической конференции Северной Евразии обещают быть не менее интересными, только основным направлением научных дискуссий в этот раз будет такое важнейшее, как систематика и таксономия птиц. За прошедшие полвека накопилось очень много фактов по ископаемым птицам, и эти материалы заставляют немного по-иному взглянуть на происхождение и эволюцию птиц. Но особенно большую струю просто-таки революционных преобразований внесли молекулярно-генетические методы анализа родства между отдельными отрядами и семействами птиц. Построенная на сравнительном анализе данных ДНК – ДНК гибридизации так называемая «Система Сибли и Монро», появившаяся в 90-х годах ХХ столетия, в корне меняет привычное «родословное древо» птиц и вызывает категорическое неприятие у специалистов, которые десятилетиями пользовались признанной во всём мире системой А. Уэтмора (Wetmore, 1960), служащей уже более полстолетия. На нашу конференцию заявлены уже шесть крупных докладов на эту тему, которые обещают нам очень интересную научную дискуссию…
Не менее интересны также заявленные доклады о функциональной морфологии птиц и вокальной коммуникации птиц. Чего стоит только название одного из докладов: «Песня птиц как микрокосм современной науки: от биоакустики к лингвистике», в котором проводится параллель между песней птиц и человеческой речью. Помимо этих высокотеоретических докладов немало внимания будет уделено важным практическим аспектам орнитологии – таким, как влияние на птиц антропогенного фактора и процесс урбанизации птиц; проблемы охраны птиц в целом и редких видов в частности; медицинская орнитология и эко токсикология птиц, связанные с загрязнением окружающей нас среды; изучение миграций птиц и так называемая «авиационная орнитология»; наконец, вопросы взаимоотношений человека с птицами, объединённые сравнительно новым термином «социальная орнитология», – от места птиц в школьных учебных программах до таких распространённых в мире явлений, как орнитологический туризм.
Александр Петрович Кузякин (1915–1988)
В 2015 году исполняется 100 лет со дня рождения Александра Петровича Кузякина – крупнейшего специалиста по летучим мышам (млекопитающие), по дневным бабочкам (насекомые), у него была одна из самых крупных коллекций птичьих яиц (птицы), кроме того Александр Петрович был медицинским зоологом и очень самобытным зоогеографом.
Александр Петрович родился 2 февраля (20 января по ст. стилю) 1915 года в с. Большие Кармаки (ныне с. Успенское) Тюменского уезда Тобольской губернии.
В апреле 1930 года оказался в Москве, где устроился на работу в зоопарке. Здесь он трудился до 1932 года. В сентябре того же года Александр Петрович был командирован в Ташкент, где состоялось его знакомство с Р. Н. Мекленбурцевым, который изучал летучих мышей. Александр Петрович во время командировки учился у Романа Николаевича добывать летающих зверьков и правильно обрабатывать их для научных коллекций. Так изучение рукокрылых стало для Александра Петровича делом на всю жизнь. В октябре 1932-го Александр Петрович поступил на рабфак при Московском институте пушно-мехового хозяйства (Балашиха). В июне 1935 года Александр Петрович перевёлся в Московский университет, а ранее, в январе 1934-го, он подписал с Зоологическим институтом АН СССР издательский договор на подготовку им монографии по рукокрылым для серии «Фауна СССР». Эта монография, вышедшая в 1950 году, надолго стала классическим пособием по рукокрылым для российских специалистов.
Начиная с 1935 года А. П. Кузякин активно занимается медицинской зоологией. После окончания МГУ, в июне 1941-го, Александр Петрович проводил по поручению Наркомздрава СССР противоэпидемические работы в медицинских учреждениях Москвы и в местах расположения войск центрального, Сталинградского и Калининского фронтов. За эти работы А. П. Кузякин был награждён медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
С марта 1952 года Александр Петрович стал работать на кафедре зоологии Московского областного педагогического института имени Н. К. Крупской (МОПи). В 1950-м из печати вышла книга Александра Петровича «Летучие мыши (систематика, образ жизни и польза для сельского и лесного хозяйства)», которая стала этапной в жизни автора и послужила фундаментом докторской диссертации на тему «Рукокрылые Средней и Северной Палеарктики», которую он защитил в том же году. Сам он стал признанным лидером в этой области. К 1988 году совместно с другими учёными проведено четыре Всесоюзных совещания по этой группе млекопитающих.
Скончался Александр Петрович Кузякин 17 апреля 1988 года и похоронен в Москве на Щербинском кладбище.
