Материал подготовлен доктором биологических наук, профессором Анатолием Фёдоровичем Ковшарём по результатам путешествия 2015 года: Даурия, Монгольская Гоби, Байкал.
«Байкал, казалось бы, должен подавлять человека своим величием и размерами – в нём всё крупно, всё широко, при- вольно и загадочно – он же, напротив, возвышает его. Редкое чувство приподнятости и одухотворённости испытываешь на Байкале, словно в виду вечности и совершенства и тебя коснулась тайная печать этих волшебных понятий, и тебя обдало близким дыханием всесильного присутствия, и в тебя вошла доля магического секрета всего сущего. Ты уже тем, кажется, отмечен и выделен, что стоишь на этом берегу, дышишь этим воздухом и пьёшь эту воду. Нигде больше не будет у тебя ощущения столь полной и столь желанной слитности с природой и проникновения в неё: тебя одурманит этим воз- духом, закружит и унесёт над этой водой так скоро, что ты не успеешь и опомниться; ты побываешь в таких заповедных угодьях, которые и не снились нам; и вернёшься ты с удесятерённой надеждой: там, впереди, обетованная жизнь…»
Валентин Распутин
Байкал – самое глубокое озеро на планете, крупнейший в мире резервуар пресной воды. Из-за больших размеров его часто называют морем: площадь акватории Байкала более 23 тыс. кв. км, а его наибольшая глубина 1642 м. О красотах Байкала написаны тысячи страниц, а после поэтических и философских слов Валентина Распутина не стоит даже пытаться что-то ещё добавить – лучше не скажешь…
Впервые это чудо природы я увидел в июне 2010 года и благодаря двум коллегам – Юрию Анатольевичу Дурневу и его тестю, старейшине байкальских орнитологов Виталию Дорофеевичу Сонину (и их семейству), имел редкую возможность провести здесь почти месяц, посетив юго-западное побережье и значительную часть южного – в районе Култука и Кругобайкальской железной дороги (об этом путешествии я написал в книге воспоминаний «Птицы. Дороги. Люди» (часть 2-я, с. 419–442). – Прим. авт.). Уезжал с твёрдым намерением продолжить знакомство с этим неповторимым по красоте, волшебным, чарующим местом.
Поэтому я обрадовался предложению московского орнитолога Валентина Юрьевича Ильяшенко составить компанию его супруге Елене Ивановне Ильяшенко в её поездке по южному побережью Байкала в сентябре 2015 года в промежутке между двумя организованными ею журавлиными конференциями (в Даурии и на Дальнем Востоке). За полгода до путешествия сроки и условия этой поездки Валентин (школьник Валя Ильяшенко 50 лет назад был юннатом Алматинского городского Дома пионеров. – Прим. авт.) и Лена согласовали с руководством двух из пяти байкальских ООПТ – Байкальского заповедника и Забайкальского национального парка. Я в свою очередь на проходившей в Алматы в августе 2015 года орнитологической конференции обговорил эту поездку с заведующим научной частью Забайкальского ГНПП Александром Афанасьевичем Ананиным, который обещал оказать всяческое содействие и принять участие в поездке по их территории.
Поездка в Байкальский заповедник должна была начаться из Улан-Удэ, сразу же по возвращении нашей группы из Монгольской Гоби. Поэтому, как только наш рейсовый автобус «Улан-Батор – Улан-Удэ» 15 сентября ещё засветло пересёк границу в пограничном пункте Кяхта (вся дорога по лесистым холмам гор Кентэй заняла чуть больше 11 час.), Лена сразу же связалась с заповедником и сообщила им планируемое время нашего прибытия в Улан-Удэ. Однако по непредвиденным обстоятельствам (машина, посланная за нами, попала в дорожно-транспортное происшествие – к счастью, с благополучным исходом) выехали из столицы Бурятии мы только в полночь! Но нет худа без добра: за это время мы успели дважды проститься со своими московскими коллегами по гобийской экспедиции, а в перерыве между прощаниями даже поужинать с ними.
После двух часов быстрой ночной езды по хорошей трассе и нескольких километров по лесному просёлку мы оказались в Дулихе и под моросящим дождём поселились в небольшом гостевом домике. Было сыро и холодно. Вот когда мне по-настоящему пригодился купленный в Улан-Баторе кашемировый спальный мешок! Утром Евгений Альбертович Путинцев отвёз нас в Танхой, в центральную усадьбу заповедника.
Беседа с заместителем директора заповедника по науке Ириной Валентиновной Козырь была короткой, но содержательной. Именно этой энергичной женщине поручил директор (которого нам так и не привелось увидеть) опекать нас. Уже через 15 минут мы знали, что в полдень нас отвезут на участок Мишиха на берегу Байкала, где орнитологи заповедника отлавливают птиц для кольцевания, оттуда (при условии оплаты горючего для лодочного транспорта) на несколько дней могут отвезти в дельту Селенги. А сейчас нам предлагают, несмотря на непрекращающийся моросящий дождик, три экскурсии на выбор – на какой-то водопад, до подвесного моста (обе экскурсии пешие длительностью по несколько часов) или же по экологической тропе, начинающейся вблизи центральной усадьбы и проходящей по типичным участкам леса и верхового болота. Мы выбрали экологическую тропу, протяжённостью около 3 км.
Экскурсовод из отдела просвещения, молодой парень Захар Сарапулов, собирался вести нас под дождём, но видя его занятость, я уговорил его не идти с нами, а одолжить мне на этот час свою непромокаемую куртку; для Лены мы приобрели здесь же, в отделе просвещения, одноразовый полиэтиленовый плащ. Кольцевой маршрут экологической тропы начинался сразу же от здания дирекции и заканчивался здесь же. Сама тропа представляла собой дощатый настил шириной больше метра, который не только предохранял от болотной сырости, но и позволял пользоваться тропой людям с ограниченными возможностями. И я вспомнил, где я видел точно такую же тропу – почти тридцать лет назад, в конце 80-х годов в Лахемаасском национальном парке в Эстонии! Тогда я и представить не мог, что такое же вполне возможно и в России, да не где-то под Москвой, а в Восточной Сибири. Вспомнилась и бревенчато-дощатая лестница на крутых участках тропы, ведущей на вершину одного из Ленских «столбов» в национальном парке с тем же названием. По этой лестнице-тропе в августе 2007 года вся наша группа, включая нескольких инвалидов с тросточками, поднялась на самую вершину скального утёса, по-местному «столба», чтобы с высоты птичьего полёта полюбоваться захватывающей дух картиной великой русской реки Лены…
Экологическая тропа Байкальского заповедника поразила меня не только дощатым настилом. Здесь на каждом шагу чувствовалась забота о посетителе: чтобы он как можно больше мог узнать об окружающей его природе и чтобы он имел возможность присесть и отдохнуть. Таких мест (отдых/информация) я насчитал более 25. В самом начале тропы – макет эвенкийского чума и деревянного строения бурят в натуральную величину, здесь же – различные модификации подкормочных столиков для птиц; на одном из поворотов тропы – свеженький охотничий сруб. Чувствуется забота о посетителе – чтобы он провёл здесь время с пользой, увидел и узнал как можно больше.
В Мишиху нас отвёз в полдень того же дня Евгений Путинцев. С нами поехал также Сергей Анатольевич Кругликов – орнитолог, уже заработавший себе пенсию в одном из заповедников европейской части России, но приехавший на Байкал, чтобы поработать здесь, используя весь свой накопленный опыт для организации экологического туризма. Сама Мишиха – это несколько маленьких деревянных двухместных коттеджей, среди которых один побольше – столовая со всем необходимым для приготовления пищи. Но что меня поразило больше всего, так это разного цвета закрывающиеся пласмассовые контейнеры для мусора с надписями: «бумага», «стекло», «пластик», «алюминий» (такое до этого я видел только в Германии). Всё это выглядело вполне цивилизованно и, я думаю, очень привлекательно для иностранных туристов.
Всего в 500 м по лесной дороге, практически на берегу Байкала, на опушке леса – ловушка рыбачинского типа для отлова птиц и рядом с ней – домик-лаборатория. Здесь две девушки-практикантки (волонтёры) обрабатывают и кольцуют птиц под руководством орнитолога заповедника Юрия Андреевича Анисимова.
Перед нашим приходом они поймали долгохвостую синицу, или ополовника (Aegithalos caudatus), и степного конька (Anthus richardi), а на следующее утро – лапландского подорожника (Calcarius lapponicus), соловья-красношейку (Luscinia calliope), полярную овсянку (Emberiza pallasii) и синехвостку (Tarsiger cyanurus).
Дождь в этот день, 16 сентября, прекратился только пополудни, а к вечеру даже выглянуло солнце, и нам удалось полюбоваться красочным байкальским закатом.
Ночью был заморозок и утром 17 сентября на траве лежал иней. В осеннем лесу тихо, только слышны крики поползня (Sitta europaea), голос сибирской горихвостки (Phoenicurus auroreus) и один раз – короткая песня гаички (Parus montanus). На стволах деревьев много грибов-трутовиков. В ожидании машины мы посетили вольеру орнитолога Олега Юрьевича Пермякова, в которой он держит гибрид обыкновенного и каменного глухаря (Tetrao urogallus x T. parvirostris), а вместе с ними – рябчика-подранка. По его словам, самки каменного глухаря предпочитают более крупных самцов обыкновенного, поэтому идёт гибридизация, особенно активно – юго-восточнее этих мест, на территории Алтагейского заказника, где сейчас уже около 50 процентов учтённых особей – гибриды. Этих двух, которые живут в вольере, он отловил там 7-дневными птенцами 20 мая с. г.
В полдень мы вместе с С. А. Кругликовым и Юрой Анисимовым отбыли из Мишихи в г. Кабанск (райцентр), там закупили продукты и через час были уже на берегу одной из проток Селенги, где пересели в три моторные лодки для следования на кордон Средний в дельте этой реки. О дельте Селенги мне когда-то с восторгом рассказывал Анатолий Левин, который служил в Бурятии в 1974–1975 годах (в армию он ушёл прямо с орнитологического стационара на Б. Алматинском озере). Теперь мне предстояло познакомиться с этим замечательным местом. Полчаса езды по протокам на предельной скорости – и мы на кордоне. Не скрою – такого я не ожидал: новенькие строения, хорошая пристань, чистая ухоженная территория, всё это создавало ощущение какого-то уюта. Да откуда же деньги у заповедника на такое благолепие?! И тут Лена Ильяшенко открыла мне глаза: Всеволод Степаницкий в московском заповедном главке не жалеет денег для заповедников и национальных парков, которые готовы выполнять проекты по развитию экологического туризма на своих территориях. Это всё объяснило, так как я хорошо помнил Всеволода ещё по их работе со Светом Забелиным в Сюнт-Хасардагском заповеднике в Южной Туркмении (80-е гг.), по нашим встречам там в 1984 году и в Москве – на учредительной конференции Социально-экологического союза. Эти люди хорошо знают заповедное дело и умеют держать своё слово. Жаль, что таких людей очень мало, а у нас их, похоже, вообще нет…
Строго говоря, кордон Средний – это кордон Кабанского федерального заказника, который находится под управлением Байкальского заповедника (эту идею прямого подчинения в каждом регионе низших форм ООПТ высшим С. Забелин и В. Степаницкий впервые высказали именно в 80-х гг., а сейчас успешно претворяют её в жизнь). Этот заказник занимает 70 кв. км, то есть около одной трети дельты Селенги.
Протоки Селенги, вначале довольно широкие и поросшие древесно-кустарниковой растительностью, по мере продвижения к Байкалу становятся всё уже, а деревья и кустарники – всё ниже и реже. У кордона Средний это уже в основном открытые луговые участки с зарослями тростника 2–3-метровой высоты по берегам и отдельными пятнами высоких кустарников, хотя на других островках сохраняются ещё островки старых деревьев, на которых гнездятся крупные пернатые хищники. В окрестностях кордона не редкость были серые цапли (до десятка в поле зрения), по утрам кричали серые журавли (Grus grus). Иногда летали восточные луни (Circus spilonotus), коршуны, пустельги (Falco tinnunculus), реже – чеглоки (Falco subbuteo), а однажды – даже сапсан (Falco peregrinus). Несколько раз видели одиночных орланов-белохвостов (Haliaeetus albicilla). Из мелочи везде обычны полевые воробьи, в тростниках – стайки усатых синиц (Panurus biarmicus), белых лазоревок (Parus cyanus), а однажды на берегу встретили даже большую синицу (Parus major). На самом кордоне в день приезда, 17 сентября, на проводах и крышах держалось около полусотни деревенских ласточек рыжебрюхого подвида (Hirundo rustica tyttleri), среди которых одна городская (Delichon urbica) и также одна бледная береговушка (Riparia diluta). На следующий день осталась только одна деревенская, у которой в гнезде ещё сидели запоздалые птенцы-слётки. Очень поздний случай!
Кроме пеших экскурсий по нашему островку мы дважды выходили на моторке вниз – до самого конца дельты, где она открывается в озеро Байкал так называемой «Прорвой» – широкой рекой, отгороженной от озера, как рифом, широким песчаным намывом. В этом месте, к которому мы близко не подходили, на воде – тысячные скопления гусей и уток, стаи которых встречаются везде по пути следования лодки. Чаще это стаи гуменников (Anser fabalis) по 15–20 особей. На одном из островков мы высаживались, чтобы снять отслужившую свой срок фотоловушку, установленную напротив гнезда орлана-белохвоста (Hilaeetus albicilla), где она проработала весь гнездовой период.
В ночь на 19 сентября с Байкала подул ледяной ветер, и мы оценили своё 4-местное деревянное жилище с нарами и печкой-буржуйкой. Вообще этот «кордон» оказался очень хорошо продуманным для приёма экологических туристов. Здесь много солнечных батарей, благодаря которым есть электричество, а значит, и связь с внешним миром. Для орнитологических туристов на стенах домиков развешаны даже плакаты-определители птиц, распечатанные крупным форматом из иностранных путеводителей. А на уровне второго этажа имеется хорошая обзорная площадка для наблюдений за птицами в трубу. Думаю, что прибывший с нами сюда Сергей Анатольевич Кругликов сумеет наладить здесь орнитологический туризм на достаточно высоком уровне.
Покинув в 10 часов утра кордон, мы с Леной, несмотря на продолжающийся ледяной северный ветер, без приключений преодолели 35 км водного маршрута, в 12 пересели на уже ожидавшую нас машину и в 15 часов были уже в Улан-Удэ, где в научном отделе нового природоохранного образования «Заповедное Подлеморье» (оно объединило Забайкальский национальный парк и старейший в России Баргузинский заповедник) нас радушно встретил замдиректора по науке Александр Афанасьевич Ананин с супругой. Вскоре подъехал ведущий орнитолог Бурятии Цыдыпжап Заятуевич Доржиев, специально для того, чтобы повидаться с нами и договориться о встрече после нашего возвращения в город 22 сентября. Александр Афанасьевич работает в Баргузинском заповеднике после окончания Томского университета уже 30 лет, с 1985 года, защитил здесь и кандидатскую, и докторскую диссертации по орнитологии, так что лучшего проводника для нас не могло и быть. Он уже собрался в дорогу и после короткого чаепития и переупаковки (часть своих вещей нам и в этот раз пришлось оставить, взяв самое необходимое) мы уже в 16.00 выехали на Усть-Баргузин. Сегодня предстояло ещё преодолеть расстояние в 265 км на незнакомой мне доселе корейской машине «Бонга-3» с кузовком и 4-местной кабиной, второй ряд сидений в которой проектировали явно для безногих – настолько близко был он от переднего. И лишь красоты за окном заставляли терпеть это неудобство.
Дорога пересекала хребет, покрытый хвойным лесом с «проседью» из берёзы, а местами были и сплошь берёзовые леса. К счастью, бушевавшие в этом году на Байкале пожары практически не тронули этих мест. В Усть-Баргузин приехали уже по темноте, в 19.40, и разместились на ночь в гостинице заповедника – комнате на пятерых человек. Утром сходили на берег реки Усть-Баргузин, ширина которой у бывшего парома от 200 до 400 м, а на том берегу – хребет полуострова Святой Нос. Справа – отроги Баргузинского хребта, Чивыркуйское плато, река и болота того же названия. Местность на Святом Носе между Баргузинским и Чивыркуйским заливами называется Монахово, там находится тот кордон заповедника, на который мы отправляемся.
Выехали в 9.30 на УАЗ-452, показавшемся мне после корейской машины совсем уж комфортным транспортом. На перешейке Святого Носа меня поразили пески, которых я не ожидал здесь увидеть; красив и сам Баргузинский залив. А ещё обратили на себя внимание вкопанные в лесу вдоль дороги деревянные столики с такими же деревянными вкопанными лавками около них, а поодаль – деревянные туалеты и мусорные контейнеры! И здесь всё рассчитано на образованного, культурного посетителя.
Кордон Монахово – несколько деревянных строений, среди них один домик для приезжих и отдельно столовая. Приятно было видеть помимо обязательных аншлагов с информацией также художественные изделия из коряг, пней и других подручных лесных материалов, изготовлением которых здесь занимается жена егеря. Но самой большой неожиданностью для меня стал сам хозяин кордона – Артур Романович Мурзаханов. Средних лет, бывший офицер ВДВ, он предан делу охраны природы и очень грамотен экологически. Рассказы его о судьбе байкальского омуля, о медведях в условиях пожаров, бушующих на Байкале практически ежегодно, сразу западают в душу. Особенно поразил меня его рассказ о недавнем митинге… браконьеров, вышедших бороться за свои «права» – чтобы рыбная охрана заповедника не привлекала ОМОН для борьбы с ними! Говоря об этом с юмором, Артур Романович пообещал разместить эти материалы в интернете, где у него есть своя страничка (вот тебе и егерь!). Но совсем уж покорили нас его картины-миниатюры на птичьих перьях! В рамочках на стене висят эти произведения искусства и буквально завораживают. С разрешения хозяина я сфотографировал парочку.
Рассказывая о медведях, Артур упомянул, что сделал лабаз на дереве специально для того, чтобы сфотографировать медведя (ещё одна страсть этого неординарного человека). Место это укромное – в Онгаконской губе (бухте), в получасе хода отсюда на моторной лодке. Слушая о том, как два медведя дрались под лабазом за разбросанную здесь для них протухшую рыбу, я испытывал жгучее желание увидеть такое своими глазами. И словно угадывая мои мысли, Артур предложил: «Не хотите ли попробовать переночевать там?» Тут же стали собирать всё необходимое для ночёвки, нашли остатки рыбы для приманки, Артур дал нам термос с горячим чаем, и за час до заката наш катер отчалил.
Поскольку места в лабазе размером 2х1,5 м хватало только для двоих, то собрались мы с А. А. Ананиным, но Лена поехала с нами, чтобы хоть посмотреть эти места и сам лабаз. Ей в этот же вечер Артур обещал другую поездку – на озеро Орангатуй, где много водоплавающих птиц (экскурсия эта действительно оказалась очень интересной).
Когда мы высадились в Онгаконской губе, солнце освещало только вершины гор. Наши сопровождающие разбросали рыбу метрах в 20 от засидки и быстро удалились, пообещав приехать за нами завтра утром. Мы так же быстро взобрались по дереву в лабаз, закрыли вход и стали осматриваться, стараясь не издавать звуков.
Сам лабаз представлял собой деревянный короб, прикреплённый к стволу старой сосны на высоте 3 м от земли. Вход снизу, плотно прикрывается дверцей. Вдоль более длинной стенки – деревянная лавка, чтобы два человека могли лечь на разных уровнях, напротив неё – сиденье, чтобы они же могли смотреть в противоположные стороны. Мы сели друг против друга, приготовили свои фотоаппараты и впились глазами каждый в свою часть «горизонта» – щель между стенкой короба и его крышей (сверху её маскировали свисающие хвойные «лапы»). Ясный безоблачный закат тянулся томительно долго. Вокруг была тишина, нарушаемая только настойчивыми криками ворона (Corvus corax), семья которого жила поблизости и не могла пропустить нашего появления. Целая вечность прошла, пока они угомонились. Издали доносились голоса кедровок (Nucifraga caryocatactes) и поползней (Sitta europaea), однажды – чёрной вороны (Corvus corone), поблизости чирикали полевые воробьи. В смотровой щели на клочке неба вдали появился вдруг орлан-белохвост (Haliaeetus albicilla), на поляну вылетел черноголовый чекан (Saxicola torquata maura), а ближе к сумеркам пролетела болотная сова (Asio flammeus).
Вдруг сидевший напротив меня Александр поднял к глазам фотоаппарат и щёлкнул затвором, сфотографировав что-то за моей спиной. На мой молчаливый вопрос он одними губами ответил: «лиса». Через полчаса так же губами он прошептал: «медведь» и вскоре начал фотографировать. Очень хотелось обернуться и посмотреть туда, но я не мог рисковать помешать съёмке. Медведь шёл прямо к лабазу, и Саша снимал его, пока он не оказался под нами. Удивительное ощущение, когда под тобой ходит медведь! Стараясь не дышать, я всё ждал, когда же он покажется на поляне, где разбросана рыба, и станет доступен моему фотоаппарату. Но он целую вечность ковырялся в лесной подстилке прямо подо мной. И вдруг медведь рявкнул и умчался, преодолев поляну в доли секунды. Выдохнув, Саша сказал: «Учуял наш запах». Сказка закончилась…
Сумерки стали сгущаться, но больше никто не появлялся. Пришлось попить чаю и устраиваться на ночлег. Ночь была удивительно холодной, что ощущалось даже через мой кашемировый спальник. О том же, что испытал мой спутник в обычном спальном мешке, можно было только догадываться по тому, как часто он ворочался с боку на бок… Утром вся поляна была белой от инея, так же как и хвоя на деревьях, – ночью был заморозок.
Весь следующий день мы провели в Монахово, бродя по прекрасному хвойному лесу, по крутой экологической тропе взобрались на вершину хребтика, откуда открылся величественный вид на весь залив и заснеженный Баргузинский хребет. Сопровождали нас по лесу в основном пухляки (Parus montanus) и поползни, в одном месте попалась московка (Parus ater), а в другом – пара сибирских горихвосток (Phoenicurus auroreus). Над заливом летали одиночные монгольские чайки (Larus mongolus), на воде держались пары длинноносых крохалей (Mergus serrator), а на берегу нас встретили белые трясогузки и овсянки-ремезы (Emberiza rustica). Вечером уехали в Усть-Баргузин, откуда рано утром рейсовым автобусом отбыли в Улан-Удэ. Отсюда Лена следующей ночью уехала поездом в Спасск Дальний – проводить следующую журавлиную конференцию, а я утром 23 сентября уже в аэропорту узнал, что мой сегодняшний рейс в связи с банкротством компании «Трансаэро» объединяется с послезавтрашним. С большим трудом по горячей линии удалось связаться с диспетчером в Москве и перерегистрироваться на послезавтра.
Подаренные мне таким образом два дня я с большой пользой провёл в Улан-Удэ, познакомившись и с городом, и с Бурятским университетом, где Цыдып Доржиев много лет работал проректором и заведующим кафедрой зоологии, а теперь как начинающий пенсионер охотно знакомил меня со своими учениками, сменившими его на этих постах. Так закончилось это удивительное путешествие по Даурии, Монгольской Гоби и Байкалу.
Фото автора
Метки: Анатолий КОВШАРЬ
