Пустыня Гоби глазами орнитолога

Материал подготовлен доктором биологических наук, профессором Анатолием Фёдоровичем Ковшарём по результатам путешествия 2015 года: Даурия, Монгольская Гоби, Байкал. Фото автора Продолжение. Начало в №3(58)
Пустыня Гоби («безводное место» – монг.), которая протянулась дугообразно на 1600 км с юго-запада на северо-восток (и шириной около 800 км) в самом сердце Азиатского континента, на юге занимает значительную часть северной территории Китая, а на севере – почти одну треть Монголии. Из-за суровых климатических условий эти места многие годы считались совершенно непригодными для человеческого проживания. Этот участок Центральной Азии давно привлекает воображение путешественников и исследователей природы, которых за последнее столетие побывало здесь немало. Не избежали этого искушения и мы, стараясь пробраться как можно дальше на юг от Улан-Батора по северному участку этой пустыни – Монгольской Гоби (Шамо).

Смена команд в Улан-Баторе
На закате 7 сентября наша «журавлиная команда» въехала в столицу Монголии Улан-Батор (Улаанбаатар), о котором заранее возвестили участившиеся пробки на дорогах, задымлённое небо, а затем предстал и сам город, раскинувшийся в межгорной котловине с огромными трубами, извергающими в небо клубы дыма и пара, чего я никак не ожидал. Как не ожидал и того, что расположен он на склонах гор, на высоте 1300 м над уровнем моря. Долина реки Туул, проходящей через город, занята густым пойменным лесом, а над самим почти полуторамиллионным городом (1 млн. 318 тыс. чел.), прямо в его черте, нависает священная гора Богд-Хан-Уул, которая внесена в предварительный список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Узкие улицы города с трудом вмещают мощный поток транспорта, в основном грузового. Въезд же во дворы многоэтажек и выезд из них требует от водителя просто цирковых навыков, а от пешеходов – необходимости «быть начеку» и хорошей физической подготовки.
Потратив не менее часа, наши друзья Цэвээн и Нямбаяр наконец высадили нас в одном из таких дворов, где в квартире родственников Цэгмид Намсрайжав нас ожидали члены предстоящей гобийской экспедиции. Помимо самой хозяйки, а также Любови Васильевны Маловичко и Татьяны Константиновны Железновой (Блиновой), с которыми мы расстались на границе три дня назад, здесь были ещё двое прилетевших сегодня из Москвы ботаников – Наталья Геннадьевна Куранова и Николай Евгеньевич Шевченко. В этот экспедиционный коллектив влились и мы с Еленой Ивановной Ильяшенко. Завершали «девятку» два водителя – муж Цэгмид Сонинбаатар и их сын Хилийнчулуун, которые должны были посменно обеспечивать непрерывность нашего маршрута.
Выяснилось, что количество взятого каждым из нас груза значительно превышало скромные возможности нанятого микроавтобуса типа Delica, поэтому весь вечер и часть ночи ушли на ревизию экспедиционного имущества. По крайней мере, мне пришлось оставить половину того, что я привёз  из Алматы (однако спальный мешок вопреки уговорам Любы я всё же взял с собой – и он однажды очень пригодился). Как водится, часть времени заняло знакомство с предстоящим кольцевым маршрутом, который сулил нам не только саму Гоби, но и хоть кратковременное знакомство с Гобийским Алтаем. Уже потом, знакомясь с литературой и благодаря рассказам Цэгмид, я понял, что мы повторили часть маршрута экспедиции Русского географического общества 1923–1926 годов, которую совершила легендарная Елизавета Владимировна Козлова – классик советской орнитологии и жена великого путешественника Петра Кузьмича Козлова.

На холмах Хангая и в цветущей степи
Солнечным свежим утром 8 сентября, подгоняемые ледяным северным ветерком, мы покинули Улан-Батор и направились по горам-холмам почти прямо на юг. Каменистые склоны гор поросли караганой, и птицы здесь были самые обычные: стаи грачей, домовых и полевых воробьёв, одиночные сороки, пустельги и чёрные коршуны. Большой удачей была встреча ещё в черте города яркого самца сибирской горихвостки (Phoenicurus auroreus), которого поначалу чуть было не приняли за высокогорную краснобрюхую (Phoenicurus erythrogaster). Явное оживление среди орнитологов вызвала первая встреча центральноазиатского курганника (Buteo hemilasius) и клушиц (Pyrrhocorax pyrrhocorax). Последние встречались парами и залетали под крыши строений, в частности столовой, у которой мы остановились на обед. На более открытых склонах попадались одиночные малые (Calandrella sp.) и рогатые (Eremophila alpestris) жаворонки, обыкновенные каменки (Oenanthe oenanthe) и плешанки (Oenanthe pleschanka), а однажды – стайка монгольских земляных воробьёв (Pyrgilauda davidiana).
К полудню вышли в холмистую карагановую степь с цветущим гетеропаппусом на глине со щебёнкой. Здесь уже было царство жаворонков – рогатого и монгольского (Melanocorypha mongolica) в соотношении примерно 2:1. Высоко в небе кружились одиночные степные орлы (Aquila nipalensis), всё чаще встречались курганники (Buteo hemilasius), в одном месте встретили сразу шесть чёрных грифов (Aegypius monachus) – два летали и четыре сидели на земле. Но чаще других среди крупных птиц попадался ворон (Corvus corax) – одиночки или пары, их можно было видеть повсюду (у нас это редкая птица!). На столбах дважды видели соколов-балобанов (Falco cherrug) и один раз – большого подорлика (Aquila clanga); однажды пролетел амурский кобчик (Falco amurensis). Низко над землёй летали самые обычные деревенские ласточки (Hirundo rustica).
К вечеру, на закате, достигли центра сомона Хулд (здесь нет сёл, любое селение – это центр сомона) и здесь закончился асфальт. Цэгмид с Любой торжественно объявили нам, что это уже Северная Гоби. Найти ночлег удалось не сразу, но в конечном счёте устроились в недавно построенном небольшом двухэтажном каменном здании, на первом этаже которого – магазин, а на втором – четыре комнаты для проезжих.
Здесь уже пригодился и спальный мешок, так как в трёх свободных комнатах было всего шесть кроватей.

Начало Гоби
Утром 9 сентября мы отправились дальше на юг по холмистой полупустыне, поросшей низкорослыми кустиками караганы и солянок. Здесь в самый раз познакомить читателя с окружавшими нас ландшафтами и вообще природными условиями.
Маршрут наш в большей своей части пролегал по пустынно-степным и полупустынным ландшафтам, с редкой кустарниковой и полукустарниковой растительностью; по терминологии Е. И. Рачковской (1993) – по опустыненным степям (северные полупустыни), пустынным злаковникам, или южным полупустыням, и остепнённым пустыням. Из представленных на территории Монголии 16 флористических районов (Юннатов, 1950; Грубов, Юннатов, 1952) наш маршрут прошёл через пять: Среднехалханский степной район (8 и 9 сентября), Восточногобийский пустынно-степной район (9 и 10 сентября), Гобийско-Алтайский горнопустынно-степной район (11 и 12 сентября), Орокнурский пустынностепной район (12 и 13 сентября), Хангайский горно-лесостепной район (13 и 14 сентября).
Большая часть нашего маршрута проходила по щебенистым равнинам со злаково-полынной растительностью, местами – с кустами караганы узколистной, реже – селитрянки и ещё реже – чахлых кустиков саксаула (в таких местах птицы встречаются чаще). Настоящий саксаульник попался в урочище Баян-дзак («богатый саксаул») на песчаных буграх в предгорьях Гобийского Алтая, недалеко от места, где проводились известные палеонтологические раскопки.
В такой открытой местности особое значение для птиц, особенно дендрофильных мигрантов, имеют элементы антропогенного ландшафта. Немногочисленные селения (центры сомонов), расстояния между которыми 60–80 км, как правило, лишены древесной растительности и представляют собой сочетание юрт и невысоких жилых построек. Приятным исключением является центр сомона Булган (44°08,184′ с. ш., 103°32’910’ в. д., выс. 1328 м), в котором имеются источники, поэтому здесь развито огородничество. Булган славится помидорами – небольшими, но очень  сладкими, есть даже бренд – булганские помидоры. Огороды защищены посадками мелколистного вяза (карагача) и кустами (в том числе полудеревцами сибирской яблони Палласа, с плодами, размером напоминающими боярышник). Подобные огородные «оазисы» есть и вокруг Булгана. На одном из них, в баге Дал (44°05,263’ с. ш.; 103°42,839’ в. д.; выс. 1305 м), мы провели специальную экскурсию. Эти огороды, в два ряда обсаженные карагачами высотой 4–5 м (а одно старое дерево выросло даже до 20 м!), представляют настоящий оазис среди щебнистой пустыни, где высота растительности едва достигает 20 см. Они служат местом отдыха и кормёжки для птиц-мигрантов.

Разнообразят открытый пустынно-степной ландшафт Гоби также линии электропередачи (ЛЭП), которые служат присадой, особенно для пернатых хищников. Однако они же нередко являются и причиной их гибели, в чём мы убедились, находя под проводами трупы соколов, коршунов, канюков и воронов.
Погода явно благоприятствовала нашей поездке и наблюдениям. Несмотря на по-осеннему холодные ночи, дни стояли в основном ясные, а дожди перепадали преимущественно ночью. После знойного и сухого лета в этом году первые дожди пошли только в августе. Поэтому, как и в Даурии, в степи наблюдалось массовое цветение гетеропаппусов, и менее массовое – других растений (вплоть до одуванчиков). Обычно ясное с утра небо к полудню наполнялось красивыми белыми кучевыми облаками, хорошо дополнявшими и украшавшими ландшафт, и только к вечеру становилось пасмурно.
Всю первую половину дня 9 сентября мы любовались раздольными ландшафтами Северной Гоби с украшавшими их стадами верблюдов, видели много рогатых жаворонков, неизменных воронов, семью пустынных каменок (Oenanthe deserti) с уже доросшими птенцами, беркута (Aquila chrysaetus), обыкновенных (Cerchneis tinnunculus) и степных (Cerchneis naumanni) пустельг, первую большую стаю садж (Syrrhaptes paradoxus) – не менее 80 особей. Последнее было особенно отрадно на фоне резкого падения численности этой птицы у нас, в ближайших к Алматы пустынных участках. Приятно было видеть большое количество пёстрых круглоголовок (Phrynocephalus versicolor), занесённых в Красную книгу Казахстана. Противоположные чувства вызывали встречи под проводами ЛЭП трупов погибших от поражения электрическим током хищных птиц (коршуна, балобана, центральноазиатского курганника, пустельг) и воронов. Эта опасность, преследующая крупных птиц и в первую очередь пернатых хищников, среди которых много и без того редких, занесённых в Красные книги, хорошо известна во многих странах, в том числе и в Казахстане, где больше всего гибнет птиц под проводами в двух районах – на западе и на востоке (Зайсанская котловина). Время от времени для предохранения птиц от поражения током орнитологи предлагают те или иные меры, но со временем выясняется, что они не очень эффективны. Вот и здесь в одном месте над тремя трупами пустельг на проводах красовались пучки проволоки, предназначенные как раз для предохранения птиц от поражения током. Явно все эти меры нуждаются в улучшении и доработке.
В полдень 9 сентября мы остановились около горы Дэлгэрхангай, где в 1926 году работала Елизавета Владимировна Козлова, а около 17 часов въехали в горы и сделали часовую остановку у реки Онги, около развалин древнего буддийского монастыря XVIII века, разрушенного монгольскими коммунистами в 1937-м.

По реке Онги
Здесь среди скалистых склонов и каменно-глинобитных строений сохранились несколько старых вязов, посаженных, по-видимому, около ста лет назад монахами. Расположенный в долине курорт (оздоровительный центр, явно буддийского направления – судя по вывескам и надписям) пользуется большой популярностью – навстречу попадаются группы молодёжи, направляющиеся на осмотр остатков монастыря. Много развалин и святых мест, а высоко среди скал – статуя Будды.
На берегу реки – два чёрных аиста (Ciconia nigra), на скалах – около десятка кекликов (Alectoris chukar), даже парочка кольчатых горлиц (Streptopelia decaocto), а в кроне вяза – несколько мелких пеночек, одна из них явно бурая пеночка (Phylloscopus fuscatus). В небе кружат два чёрных грифа, летает пара восточных болотных луней (Circus spilonotus) и очень высоко – одиночный сокол-балобан (Falco cherrug).
Дальше мы спустились с гор в долину реки Онги и ехали по степи, которая тоже называется Онги (здесь даже водка, которой мы сегодня залили ящериц, – тоже Онги!). Очень интересно, что «верстовыми столбами» здесь служат вкопанные наполовину покрышки автомобильных колёс, на которых краской написан километраж! Почему-то вкопаны они не ближе 40–50 м от дороги (обычной, грунтовой).
На фоне заката в этой степи мы вдоволь насмотрелись садж, которые постоянно взлетали то справа, то слева от дороги стайками от 3–5 до 15–20 особей, а то и более крупными – в одной было не менее 200 птиц. По словам Любы Маловичко, здесь же их было много и в июне этого года, когда они проезжали этим же маршрутом с Цэгмид и Евгением Кобликом. Кроме садж и непременных пустельг и курганников мы встретили здесь орла-могильника (Aquila heliaca) и двух одиночных балобанов.
В центр сомона Мандал-овоо мы приехали в полной темноте. Всю ночь моросил дождик. Это место (координаты: 44°39,187’ с. ш.; 104°03,589’в. д.; абс. высота 1089 м) уже близко к южной точке нашего Река Онги и оздоровительный центр в святом месте маршрута. Утром сыро, тихо и не очень холодно. Вокруг села – высокие бугры селитрянки (Nitraria schoeberi), среди которых расположены огородные участки, обсаженные низкорослыми деревцами, в том числе и мелкоплодной сибирской яблони, плоды которой по размеру больше  напоминают ягоды боярышника. Эти участки особенно привлекательны для мигрирующих птиц.

В сомоне Мандал-овоо 
Утром следующего дня остановились в километре от села, около полувысохшего озерка, среди караганово-селитрянковой песчаной пустыни. Из новых птиц встретили двух серых журавлей (Grus grus), самку какого-то луня, скорее всего – степного (Circus macrourus) и очень светлого серого сорокопута (явно Lanius pallidirostris). В кустах селитрянки то и дело перелетали какие-то мелкие тёмные овсянки – явно пролётный молодняк (Emberiza sp. типа rustica или schoeniclus), из-под ног взлетел перепел, дважды попались пары каменок-плясуний (Oenanthe isabellina). В более пониженной части долины Онги, близ развалин кормоцеха Мандал-баг, наш микроавтобус забуксовал и потребовалось около часа, чтобы выбраться из этого места.
Во время этой работы мы были вознаграждены встречей с монгольской жабой (Bufo mongolica), оказавшейся довольно симпатичным созданием. Дальше, по направлению к горкам Ач-Богд, появился саксаул с надувами песка около каждого кустика-деревца, но вскоре исчез. Удивительное сочетание песков и щебенистой равнины! Здесь – следы джейрана. По словам Цэгмид, джейран здесь есть, но мало. Дзерена больше. По её же словам, в Шаргын-Гоби есть сайгак, а лошадь Пржевальского выпущена в трёх местах. Около 16:00 – первый высокий бархан со следами автомашин, пытавшихся заехать на него (оказывается, такие любители «безумства храбрых» есть не только у нас). Напротив бархана – урочище Баян-дзак («богатый саксаул»). Здесь действительно участок роскошного саксаула. Это место рядом с палеонтологическими раскопками Е. Н. Курочкина – каньон этот хорошо виден отсюда. Наверху этого каньона – продажа сувениров. Бронзовая голова будды стоит 35 тысяч тугриков (1$ = 2000 тугриков).

На этом отрезке маршрута ландшафты привлекали внимание больше, чем птицы. Но это не значит, что их не было. Именно здесь мы встретили первую пустынную славку (Sylvia nana) – сразу в пяти местах, малого жаворонка (Calandrella brachydactyla), пролётных пятнистого конька (Anthus hodgsoni) и белохвостую малую мухоловку (Ficedula parva albicilla); попадались также пустынные каменки и пустынные сорокопуты.
Вечером приехали в центр сомона Булган, откуда на второй день совершили поездку в Гобийский Алтай с возвратом на ночёвку обратно. Почему-то именно Гобийский Алтай хотелось увидеть больше всего. По пути к этим горам наконец-то увидели дзерена – самку с малышом. И хотя видели их довольно далеко, встреча эта запомнилась.

День в Гобийском Алтае
Около полудня въехали в горы. За шлагбаумом – туристический центр: юрты, плакат с бородачом, «Музей природы». Это национальный парк «Гурван-Сайхан» (три красавицы). Солнечная погода сменилась переменной облачностью, затем стало пасмурно, поднялся ледяной западный ветер (очень холодно!). Около шлагбаума встретили земляка, обросшего бородой, продрогшего, но заслышав русскую речь, волонтёр Дима радостно заулыбался. Он из Томска, путешествует автостопом уже несколько месяцев: строил что-то экологическое на Ольхоне в Баргузинском заповеднике, сейчас идёт в Китай и дальше – в Индию. Часть пути проехал с нами – пришлось немного потесниться.
Грунтовая дорога по дну ущелья привела нас к площадке на высоте две тысячи метров над уровнем моря (скалистые склоны поднимаются здесь до 3 тыс. м). Дальше в замыкающееся ущелье вела конная тропа. На самой площадке стояло несколько автомобилей, торговали сувенирами, толпились туристы. Здесь же находилось несколько осёдланных лошадей, которых можно было арендовать для поездки в ущелье Холодно было настолько, что казалось, вот-вот пойдёт снег. Первыми замёрзли плохо экипированные женщины нашей команды, и Цэгмид, видя их посиневшие от холода губы, выдала из своих запасов дээлы – длинные стёганые монгольские халаты, в которые все женщины отряда сразу облачились и по достоинству их оценили. Торгующая сувенирами молодая монголка выглядела очень необычно в натянутом на лицо телесного цвета чулке. По-видимому, он предохранял от обжигающеледяного ветра.
Безлесные склоны ущелья, местами покрытые стелющейся арчой, с выходами каменистых обнажений, напомнили мне такие же ущелья Западного Тянь-Шаня. Везде по дну ущелья шныряли монгольские пищухи, часто с пучками травы в зубах – носили их как зимние запасы. На человека они не обращали внимания и к стоящему неподвижно могли подбежать буквально на пару метров. В небе со своими звонкими мелодичными «фитью!» пролетали парами клушицы (Pyrrhocorax pyrrhocorax), дважды появлялась пара величественных бородачей (Gypaёtus barbatus), именем которых Ёлын-ам названо это ущелье. На скалах в самой теснине можно было видеть горных козлов (Capra sibirica) и даже яркого, напоминающего в полёте бабочку стенолаза (Tichodroma muraria). Здесь же летали скальные ласточки (Riparia rupestris), а по камням порхали чёрно-белые самцы каменок-плешанок (Oenanthe pleschanka). Туристов было довольно много – и пеших, и конных.

В поисках монгольской сойки
На следующий день, пока наши водители чинили машину, нас посетили гости: вчерашняя хозяйка юрты (у которой ночевали наши девушки) привела к нам по городскому одетого монгола средних лет, который оказался хозяином фирмы по бёдвочингу и подарил нам интересный буклет своей фирмы Tumen Ecological Tourism Company «TumEcotour», основанной в 1993 году именно в пустыне Гоби (адрес: 1–19, Dalan, 3 rd bag, Dalanzadgad, Umnugovi, Mongolia). www.GobiEcoTour.com [www.facebook.com/GobiEcoTour]. E-mail: tours@gobiecotour.com
Имя нашего гостя – Tumendelger Khumbaa (Tumen) – Director Wildlife&BirdGuide. Судя по великолепно изданному буклету, это солидная и процветающая фирма. Для меня это была явная удача: появилась возможность разузнать о знаменитой монгольской сойке, ради которой, собственно говоря, я и стремился в Гоби. Дело в том, что все четыре вида пустынных соек (род Podoces) очень мало изучены. Пожалуй, более других изучена наша саксаульная сойка (Podoces panderi), населяющая пустыни Средней Азии, биологию которой мы изучали в пустынях Прибалхашья ещё в 1982 году. Сведений о трёх остальных видах – иранской Podoces pleskei, синьцзянской Podoces biddulphi и монгольской Podoces hendersoni – в доступной нам литературе намного меньше. Монгольская сойка особенно интересна была тем, что имеется почти столетней давности указание на встречу её в Зайсанской котловине, на территории нынешнего Казахстана (Хахлов, 1928). По словам Тумена, в Гоби монгольская сойка не представляет особой редкости; она гнездится по окраинам зарослей монгольского миндаля, внутри которых делает свои гнёзда. Круглый год живёт практически в одном биотопе, на границе саксаульника и миндаля, зимой чаще встречается у юрт. Присутствовавшая при этом Цэгмид пообещала мне показать то место, где в июне она видела выводок соек, в котором птенцы уже хорошо летали.
После этого все остальные птицы как бы перестали для меня существовать. Конечно, я рад был встречам на огородах Булгана с такими мигрантами, как зелёная пеночка (Phylloscopus trochiloides), краснозобый дрозд (Turdus ruficollis) и даже земляной, или золотистый дрозд (Zoothera varia), но жил в нетерпеливом ожидании встречи с монгольской сойкой. И каждая задержка в пути вызывала тревогу: успеем ли найти эту загадочную птицу? Ведь осталось всего два дня – буквально завтра мы должны покинуть пределы пустыни Гоби… В одном месте, недалеко от бага Дал, около небольшой лужи мы встретили одиночного молодого гуся-сухоноса (Cygnopsis cygnoides), в другом месте, среди полынно-типчаковой щебенистой полупустыни с очень редкими кустиками саксаула нас близко подпустил сидевший на земле кумай (Gyps himalayensis), взлетевший только после длительного рассматривания и фотографирования.

Солнце уже зависло над горой «Арц богд», когда мы наконец прибыли в урочище «Эргийн хоолой», где Цэгмид 22 июля с. г. встретила выводок – одну взрослую и трёх молодых (у птенцов вместо чёрного темени было серое). Место это – редкий низкорослый саксаульник на равнине, покрытой песчаным плащом. Походив здесь полчаса, мы не обнаружили никаких следов пребывания соек. Зато всего в 2 км от этого места [44°18,973’с. ш.; 103°02,382’в. д.; абс. высота 1216 м] наткнулись на сойку!
Взрослая птица слетела с куста саксаула в 7–8 м перед машиной (показалась мне тёмной!), села за кустом и выбежала оттуда. Началась охота с фотоаппаратами, в которой больше всего повезло Коле Шевченко. Птица сверху серая, крылья кажутся чёрными, с белыми концами-ободками, летит недолго, а когда бежит, то выпячивает вперёд грудь и поднимает голову. Дважды слышал дребезжащий звук (дрожащий свист). Вскоре появилась вторая птица, вместе они садились на ветки саксаула. Биотоп – очень редкий низкорослый саксаул, настоящие редины. А когда мы отъехали 10–15 км, то уже в светлых сумерках (20:25) ещё одна сойка бежала некоторое время по дорожной колее перед нашей машиной, но вскоре ушла в сторону. Здесь – открытые места с редкими низкорослыми кустиками миндаля (как и говорил нам Тумен!).
Пока мы горячо обсуждали эти две встречи, наступила темнота, в которой мы ещё три часа добирались до следующей нашей ночёвки – центра сомона Богд. Однако даже эта ночная тряска (Сонинбаатар, несмотря на темноту, вёл машину на большой скорости) не могла нарушить наступившее умиротворение – главная задача всё-таки выполнена!..

Гучин-Ус и… прощай, Гоби!
Ясным утром 13 сентября, мы увидели, что посёлок Богд-сомон приютился у северо-восточного подножия каких-то горок. По его улицам бродили чёрные молчаливые собаки – то одиночками, то группами по пять – семь, как монахи. Они здесь живут своей жизнью, отдельно от людей, на которых они просто не обращают внимания. Ни разу ни в этом посёлке, ни в других, я не слышал собачьего лая.
Наш путь на север и северо-восток проходил по всхолмленной полупустыне, временами напоминающей степь. Первым предвестником последней был одиночный монгольский жаворонок (Melanocorypha mongolica), впервые встреченный за последние дни. Зато рогатый жаворонок был очень многочислен – встречался почти непрерывно (вот запись в моей записной книжке количества особей, учтённых из окна машины за час: 1.4.2.1.2.1.1.1.1.30.20.40.5.10.15.10.7.8.10.20.3.15.15.8.2.6.3.1.).
Причём взлетающие перед машиной группы и стайки перелетали дорогу и уходили налево – на запад (!); ни разу не видел, чтобы было наоборот. Что это – генеральное направление миграции?..
Часто встречались каменки – пустынные и плешанки, мохноногие курганники, около луж – белые трясогузки и огари, а перед селом Гучин Ус впервые после Гобийского Алтая попались клушицы. Палласовы щитомордники (Agkistrodon halys) встречались регулярно как на дороге, так и по её обочинам, и все они были чисто серого цвета (ни разу не попадались красные, какими они бывают у нас в горах).
Вскоре за речкой Аргуйт и сомоном Гучин-Ус, с его разноцветными домами (здесь в магазине продают советское мороженое!) пошёл заметный подъём и на высоте 1807 м началась южная подгорная равнина Хангайских гор (45°53,084’с. ш.; 102°32,740’в. д.). Это был конец пустыни Гоби… Оставалось только сфотографироваться на прощание.

Обратный путь в Улан-Батор
Дальше мы уже шли на крейсерской скорости в направлении Улан-Батора, до которого оставалось ещё более 400 км. Перевалив Хангай на высоте 2020 м, вышли к большому городу Арвай-хээро с многоэтажными домами с цветными крышами. На окраине его посетили грандиозный лошадиный мемориал в честь знаменитых скакунов, а в излучине речки полюбовались на чёрного аиста.
В светлых сумерках (около 20 час.) миновали огромный Худжир-сомон и по трассе через горы, спускаясь в долины, продвигались на северо-восток. В полной темноте снова съехали с трассы и ехали, сокращая путь, по какому-то бездорожью со множеством развилок, в которых мог разобраться только зоркий глаз Сонинбаатара. Казалось, что этим спускам и подъёмам не будет конца. Однако в полночь приехали на озеро Угий-нур, где намечена последняя ночёвка. Здесь биостанция, на которой когда-то работала Цэгмид.
Озеро Угий-нур находится в широкой долине реки Орхон. Вокруг озера – холмистая степь, несколько юрт. Здесь построена биостанция с музеем. Сделано по японскому проекту. Музей, в котором раньше работала наша Цэгмид, действительно замечательный, сделан с любовью и профессионально. Около биостанции – смотровая вышка для наблюдений за водоплавающими птицами на озере.
Утром на озере было около полусотни больших бакланов (Phalacrocorax carbo), десятка полтора пеганок (Tadorna tadorna), 10 краснобашей (Netta rufina), с полсотни каких-то чирков, серые цапли, чомги, монгольские чайки, лебеди-кликуны, а над ними летал молодой орлан-белохвост (Haliaeetus albicilla). Вдоль берега озера бродили чибисы, колпицы, большие веретенники, черныш, травники и какие-то песочники. В широкой долине реки Орхон за час экскурсии наиболее интересными были встречи горных гусей (Eulabeia indica) – 9 особей паслись на лугах – и скопления из 13 чёрных грифов (Aegypius monachus), причём одна из групп подпустила к себе близко.
Последнюю остановку сделали мы в полдень около развалин древнего города, где стоит маленький домик с вывеской: Музей «Хар-Бух». Среди нескольких развалин особое впечатление на меня произвела древняя каменная кладка, свидетельствующая о высоком профессионализме древних строителей.
К вечеру 14 сентября мы уже вдыхали пронзительную вонь полистерола на окраинах Улан-Батора и даже успели до закрытия попасть в знаменитый Дом кашемира, чтобы приобрести замечательные кашемировые спальные мешки. А утром следующего дня вся команда в полном составе уехала рейсовым автобусом в Улан-Удэ, куда прибыли вечером.

Продолжение следует