Самый обыкновенный

Фёдор КАРПОВ
Приход весны многие ждут с особенным нетерпением. Зимнее оцепенение природы и бесконечный холод в конце февраля уже так выматывают душу, что больше всего на свете хочется наступления природного расслабляющего тепла! Можно, конечно, сославшись на заевший вас быт и непосильные заботы, ограничиться лишь фиксацией календарной даты – 1 марта. Оторвал последний февральский листок – и весна официально уже наступила, но куда как приятнее встречать её по знакомым с детства признакам – увеличивающимся днём, весёлой капелью, набухшими на деревьях почками. Непременными вестниками наступающей весны являются птицы.

Ещё в январские оттепели весело зазвенели песни больших синиц, но они тогда были не в силах отменить снегопады и трескучие морозы. Позже, в феврале, сначала вполголоса, а затем уже и громкими торжественными руладами запоёт лучший солист алматинских парков и скверов – чёрный дрозд. Начнут ворковать наши «домашние» горлицы – кольчатая и малая. Однако все эти птицы живут рядом с нами круглый год, они всегда на глазах, поэтому ни одна из них не подходит на роль по-настоящему весенней птицы. Совсем другое дело, перелётные виды – они уже сами по себе олицетворяют весну, но их так много, что здесь затруднительно определиться с первенством. В степи первыми появляются различные жаворонки. На весенних разливах – утки, чайки, чибисы. В городах же и посёлках, поближе к нам, этими весенними вестниками будут, наверное, известные всем скворцы. Самый обыкновенный скворец (Sturnus vulgaris). В моём далёком детстве и юности он действительно был вполне обычной, любимой мной птицей, жившей рядом с нами. Почти в каждом дворе на юго-восточной окраине былой Алма-Аты в ту пору были развешены скворечники. Их помещали на высоких шестах, а чаще просто прибивали к стволу большого дерева, которых тогда тоже было несравнимо больше, чем сейчас. Никто никого не заставлял, это было просто доброй традицией для многих коренных алматинцев. У людей тех лет, независимо от их возраста и профессии, была насущная потребность каждую весну видеть и слышать скворцов. У нас во дворе находилось пять скворечников и во всех из них жили скворцы.

В памяти сохранилось, с какой живой неподдельной радостью и волнением ранней весной встречали мы первых прилётных скворцов. Эту новость сообщали друг другу как добрую весть. Появлялись они обычно на исходе февраля – в начале марта. Деловитые, блестяще чёрные, с пурпурным отливом. Поначалу птицы лишь на короткое время задерживались днём у скворечников, а по вечерам, собравшись на макушках серебристых тополей (которые сейчас тоже уже почти все выпилили), улетали на ночёвку за город. Там, в тростниковых крепях, по берегам озёр, скапливались громадные стаи скворцов. Десятки тысяч птиц с невероятным гулом тучами клубились над тростниками, прежде чем устроиться в них на ночлег. Такое зрелище, когда огромное количество птиц одновременно как по команде, с непостижимой синхронностью совершали в воздухе различные пируэты, у любого невольно вызывало восхищение. Окончательно определившись с выбором своего скворечника, иногда ценой шумных потасовок с воробьями и соплеменниками, самец-хозяин в ожидании подруги начинал взахлёб распевать незатейливые песни собственного сочинения. Распушив перья горлышка, постоянно вздрагивая от возбуждения приспущенными крыльями, он щёлкал и свистел на все лады, то и дело имитируя голоса других птиц, да и не только их. В детских книжках или на поздравительных весенних открытках тогда часто изображали поющего у скворечника скворца. Сколько задора и радости было в этом скворчином гимне весны. Именно скворцы, возвратившиеся из дальних странствий, и распустившиеся на солнцепёках белые крокусы были для нас неоспоримым доказательством наступления прекрасного времени года. С появлением самки начиналось обустройство гнезда, в котором вскоре появлялась кладка из пяти-шести яиц, насиживание которых длилось около двух недель.

В начале мая внизу под скворечниками появлялись голубые яичные скорлупки, а из скворечников поначалу едва слышно начинал доноситься писк птенцов. С этого момента взрослые птицы, не зная покоя, как заводные таскали своим скворчатам корм, голоса которых с каждым днём становились всё громче и громче. Вскоре оперённые птенцы уже сами выглядывали из лотков с докучным требованием еды. Их вылет обычно сопровождался большим переполохом, но взрослые птицы быстро уводили вставшую на крыло беспечную молодёжь в густые лога и перелески, и во дворах воцарялась непривычная тишина. Вскоре отдельные пары, предварительно продезинфицировав свои скворечники наворованной на близлежащих огородах рассадой томатов, приступали ко второй кладке. Большая же часть скворцов покидала город, и их стаи начинали вести неприметную кочевую жизнь. Осенью, перед самым отлётом, скворцы вновь появлялись у своих скворечников. В это время перелинявшие птицы были сплошь покрыты светлым крапом, отчего казались не чёрными, как весной, а тёмно-сизыми. Снова раздавались их песни, но наше ухо уже слышало в них не весеннюю удаль, а осеннюю грусть – птицы словно прощались со своим жильём перед дальней дорогой. Так уж мы устроены, что приписываем порой животным, в том числе и птицам, человеческие качества. На самом ли деле это так – сказать трудно, но такое отношение, по-видимому, нужно в первую очередь нам самим, так как оно делает нас чуточку добрее.

Сейчас скворцов в нашем непомерно разросшемся городе почти не осталось, да и в самих окрестностях нынешней Алматы количество их заметно поубавилось. В чём действительная причина этого, сейчас можно только гадать. Про то, что их якобы вытеснила майна, появившийся у нас более крупный южный скворец, мне даже говорить не хочется. За городом они прекрасно уживаются вместе. Помимо обыкновенного скворца эта участь постигла и многих других, вполне обычных раньше пернатых алма-атинцев: южных соловьёв, ястребиных славок, туркестанских жуланов, обыкновенных горлиц. Список можно было бы продолжить, но достаточно и этих. Причин тому может быть несколько.

Чтобы сохранить нашу дикую природу, нужно в первую очередь оберегать те самые разнообразные естественные биотопы, которые являются «домом» диких животных. У нас же всё ещё пытаются охранять отдельных представителей нашей фауны, совсем не заботясь о исконной среде их обитания

Явно не на пользу названным птицам пришлась крайняя загазованность нашего города, повальная вырубка больших деревьев, исчезновение в частном секторе арычной системы и хозяйских подворий. Если раньше дома индивидуальной застройки утопали в зелени своих садов (Алма-Ата – город-сад!), то нынешние двух-трёэтажные особняки почти вплотную подходят к окружающим их крепостным стенам-заборам. Всё это лишило многих птиц излюбленных мест гнездования, водопоев и корма, а нас с вами их милого близкого присутствия. Чтобы сохранить нашу дикую природу, нужно в первую очередь оберегать те самые разнообразные естественные биотопы, которые являются «домом» диких животных. У нас же всё ещё пытаются охранять отдельных представителей нашей фауны, совсем не заботясь о исконной среде их обитания. Правда, есть и ещё одна, на мой взгляд, очень важная причина – это почти полное равнодушие подавляющего большинства казахстанцев к птицам. Из нашего двухмиллионного города по-настоящему неравнодушных к «птичкам» наберётся разве что сотни две-три, не более. Ну не до них сейчас! И то, что люди у нас не знают, как называется та или иная птица, обитающая по соседству, это ещё полбеды, большинство горожан просто живёт в другом, параллельном мире. Вот один из наглядных примеров воспитания у нашего подрастающего поколения любви к родной природе. Как-то в один из весенних праздников (мы же любим, что-нибудь праздновать), в школах города затеяли мероприятие по изготовлению и вывешиванию птичьих домиков. Полезное, казалось бы, дело, но! Милые, ничего не подозревающие детишки под чутким руководством не очень компетентных наставников в лице преподавателей и, безусловно, любящих их родителей соорудили массу самых разнообразных скворечников и синичников. Делалось это, конечно, без оглядки на имеющиеся для этого инструкции, как то соблюдение необходимых размеров и прочих тонкостей птичьего домостроения. В итоге, из большого количества сооружённых домиков только два или три ещё как-то подошли бы пернатым для заселения, но и тут руководство подкачало. Весь этот птичий «рай» был развешан в Центральном парке как попало, на высоте человеческого роста, причём иногда сразу по несколько скворечников на одном дереве. Естественно, что птицы дружно проигнорировали такой замечательный «подарок» от незадачливых любителей природы, да это уже, по-видимому, никого и не интересовало. Организаторы перед кем надо отчитались и с полным осознанием выполненной задачи поставили на этом «благородном» деле точку. Разумеется, что детям, ради которых всё это, собственно, и затевалось, положительного результата их светлого порыва и добросовестного труда так и не показали. Причём же здесь скворцы, возможно, спросите вы? Да, по-видимому, ни при чём.

Мы можем сколько угодно говорить о своей любви к родной природе, но признайтесь, что в шкале ценностей у подавляющего большинства из наших жителей просто не было скворца, и когда он «вдруг» исчез, это осталось незамеченным. Рядом не стало того, кто ежегодно, всем своим видом и задорным пением, сообщал нам о приходе весны. Грустно, когда людям, всё равно, что творится вокруг. Популярный певец эстрады Трофим сладким голосом поёт: «Он знает точно, что, когда в тиши полночной иволга запоёт, в наш спящий дом весна придёт». Ему дружно рукоплещут (а как же!), и уже совсем не имеет значения, что эта самая иволга ночью никогда не поёт, а прилетает к нам только поздней весной. Крепко же вы спите, господа. Как бы там ни было, а первый вестник весны – наш обыкновенный скворец в Алматы и его пригородах стал далеко не таким уж и обыкновенным.

В фауне Казахстана представлено ещё два вида скворцов – это розовый скворец (Pastor roseus) и майна (Acridoteres tristis). Розовый скворец встречается практически по всей республике, но живёт у нас только в тёплое время года, появляясь, когда весна уже давно наступила, и исчезает в самом начале осени. Его считают неутомимым истребителем саранчи, в поисках которой стаи этих вечных странников кочуют по бескрайней казахской степи. Розовые скворцы, всегда любят держаться дружной компанией, и гнездятся они, как правило, не отдельными парами, а большими шумными колониями, выбирая для этого каменные осыпи в скалистых ущельях или на худой конец какую-нибудь заброшенную кошару. В отличие от обыкновенного и розового скворцов майна на зиму нас не покидает, да и живёт преимущественно вблизи человеческого жилья. Этот крупный коричневой окраски скворец появился в Казахстане в начале 60-х годов прошлого столетия и за пару десятков лет заселил весь юг и юго-восток нашей республики. Своё латинское название Acridoteres tristis, что означает «печальный собиратель саранчи», на мой взгляд, майна явно не оправдывает. Это очень шумная подвижная птица, и задора в ней хоть отбавляй – какая уж тут печаль?

Все три вида наших скворцов, несомненно, приносят пользу, в массе истребляя вредных насекомых. Кроме того, они радуют нас своим красивым внешним видом, живым характером и звонкими голосами. Правда, иногда эти птицы совершают опустошающие пиратские налёты на ягодные сады и виноградники, за что дачники их «малость» недолюбливают, но кто в этом мире не без греха.

Раньше, ожидая весеннего прилёта скворцов или провожая их в дальний путь, невольно думалось-мечталось о тех «заморских» странах, куда отправлялись наши пернатые путешественники. Невольно закрадывалась зависть к их возможностям легко пересекать все государственные границы и «занавесы», к их беспечной свободе перемещения. Сейчас наступило время, когда и нам стало возможно подобно перелётным птицам побывать в тех местах, о которых раньше приходилось только слышать. Там мне удалось познакомиться и с другими видами скворцов. В Китае я наблюдал серых (Sturnus cineraceus) и малых даурских (Sturnus sturninus) скворцов, которые, обитая на Дальнем Востоке, тоже были «нашими», когда мы все жили в Советском Союзе. Другие скворцы из Поднебесной уже представляли исконных «китайцев» – такие как хохлатая майна (Acridotheres cristatellus), красноклювые (Sturnus sericeus) и китайские (Sturnus sinensis) скворцы. А дальше на юг, во Вьетнаме и Таиланде встречались уже совсем тропические виды: пёстрый азиатский (Gracupica contra) и блестящий азиатский (Aplonis panayensis) скворцы. Большая (Acridotheres grandis) и винногрудая (Acridotheres burmannicus) майны, а также близкий к ним крупный черношейный скворец (Gracupica nigricollis). На севере Индии, в больших городах вместе с обыкновенной в массе попадалась береговая майна (Acridotheres ginginianus), а на рисовых полях южной Индии была обычна бурая джунглевая майна (Acridotheres fuscus). Скворцы в этой замечательной стране были представлены пагодовым (Sturnus pagodarum) и малабарским (Sturnus malabaricus). Видеть новых птиц в их естественной

природной обстановке всегда большая радость для любителя пернатых созданий. Это были яркие незабываемые встречи, но если бы мне сейчас предложили из 110 видов из семейства скворцовых (Sturnidae), которые обитают на нашей с вами планете, выбрать одного самого любимого, я бы, не задумываясь, назвал обыкновенного скворца.