Галина МУЛЕНКОВА
Ая вышла с работы. На ней было шикарное чёрное кожаное пальто и красная шляпа, из-под которой упрямо выбивались непослушные кудри. В детстве братья звали её Анжелой Дэвис
– в семидесятые имя американской правозащитницы с копной пружинистых волос на голове было широко известно в СССР.
Аи была и старшая сестра, которая занималась музыкой и была очень артистичной. Их родители воевали и были закоренелыми коммунистами. Детей воспитывали в духе соцреализма, но мама рассказывала дочкам, как на фронте, будучи радисткой, увидела в небе огромный крест. Может, новая техника или неведомое оружие? Позже её бабушка сказала, что это было знамение – конец войне. А однажды в юности она ночевала вместе с подружкой на крыше землянки и вдруг услышала странные звуки. Они исходили из печной трубы. Кто-то скребся, царапая когтями по железу, а когда высунулся наружу, девочки очень надеялись увидеть кошку. Но животное не могло бы забраться вверх по печной трубе, а потом встать на задние лапы и проскакать по крыше. Скок-скок – как белочка на задних лапках, а если быть точнее, то как чёртик из мультфильма. К тому же девушки уверяли, что у странного ночного существа на хвосте был завязан красный бантик, что отчётливо просматривалось в лунном свете.
Ая помнила эти истории, верила в параллельные миры и судьбу. Она шла по тротуару, а её судьба катила по дороге. Она услышала голос: «Девушка, вас подвезти?» Оглянулась – из старенькой «Волги» на неё смотрел… Никита Михалков. Такой же крепкий и фактурный, со смеющимися глазами и пушистыми усищами. У Через какое-то время Ая и Степан поженились. Жили в частном доме. Жена вела хозяйство и продолжала работать до тех пор, пока на свет не появился больной ребёнок. Врачи не скрывали, что коррекции его состояние не подлежит, предложили отказаться от малыша, но не в правилах Аи было перекладывать свою ношу на чужие плечи, пусть даже государственные. И она приковала себя к постели сына. Муж много трудился и фанатично любил рыбалку. Ждал конца недели, чтобы слиться с рекой, с запахом тины, с тишиной и багровеющим на закате небом на горизонте. Иногда он ездил на охоту, но рыбалку любил больше – это была для него отдушина.
Бывало, выпивал под добычу. Однажды привёз большого сазана, пожарил его на сковороде, потом выложил в большую тёмно-синюю тарелку и поставил на середину стола. Сервиз из французского небьющегося стекла Ае подарил кто-то из родственников. Муж налил себе рюмку, а жена, которой и без того доставалось, заметила, что рыба не прожарена. Тогда Степан схватил тарелку и выкинул её в распахнутое окно. Хвалёное французское стекло треснулось о плитняк рядом с крыльцом и разлетелось на множество мелких кусочков.
Ая взяла веник, вышла из дома и собрала осколки, лежавшие у крыльца. К тому моменту они прожили вместе пятнадцать лет, и вскоре после этого случая Степан пошёл на работу, но вернулся и попросил таблетку. Он был гипертоником и скончался неожиданно, прямо во дворе, пока Ая бегала в дом за лекарством.
На третий день после его смерти Ая, мать Степана и ещё один родственник, уставшие от хлопот, связанных с похоронами, сели на диван и включили телевизор. Надо было переключить внимание на жизнь, которая протекала за воротами их участка, за пределами города, за границами страны. А за стенами дома было темно и тихо. Вдруг в окно постучали – все трое отчётливо слышали три коротких удара костяшками пальцев по стеклу. Ворота во двор были закрыты на засов, вход стерегла собака, но на всякий случай родственник обошёл вокруг дома. Никого. А может, это душа Степана, который даже не понял, что умер, блуждала за пределами нашей реальности и напоминала о себе?
Покойный снился Ае сорок ночей подряд. Во сне он подходил к воротам, но не входил во двор, и Ая успокаивала собаку: «Дик, он не зайдёт». В сороковую ночь муж пришёл красивым, каким она видела его тогда, в старой «Волге», когда оглянулась на зов своей судьбы и дала её потоку увлечь себя. Муж потрепал собаку, и Ая виновато сказала: «Степа, ты вернулся? А я твоё ружьё продала…»
Старшая сестра с мужем решили жить рядом с Аей, чтобы поддержать её и чтобы хоть иногда она могла выходить из дому, не боясь оставить без присмотра беспомощного сына. Три года на её участке они строили свой дом. Перелопатили всё, и когда дом уже стоял, вывезли строительный мусор, а двор вымостили брусчаткой, оставив место только под клумбы.
Прошло много лет с того дня, как Степан выбросил в окно тарелку. Другие предметы сервиза не разбивались – их роняли, но стекло действительно было прочным. Осколки синего цвета изредка попадались во дворе то тут, то там, и это было странно, особенно после долгой стройки. Но вот Ая наступила на что-то острое в своей спальне. К босой ступне прилип осколок синей тарелки. Но как, откуда? Ведь совсем недавно в доме перестелили линолеум?
– Стёпа, если ты здесь и подаёшь знаки, сделай это как-нибудь яснее, – сказала вслух Ая.
И через пару дней, выйдя утром на улицу, увидела на плитах россыпь поблескивающих на солнце синих стеклышек. Возможно, его душа тоскует по реке, по рыбалке, по жене с копной непослушных волос…
– Как жаль, что рыбацкие снасти Степана не пригодятся нашему, теперь уже взрослому, сыну, – с горечью подумала Ая. Подняла его с кровати, посадила за стол и стала кормить с ложки. Уже давно она покупала рыбу в магазине…
Рисунки: Виктор ПАВЛУШИН
