Хан-Тенгри. 1936 год

Из дневника Евгения Колокольникова под редакцией сына – Александра Колокольникова
В спортивной жизни СССР в 30-е годы прошлого столетия на волне лозунга «Нет таких вершин, которые не покорит советская молодёжь» стали стремительно развиваться туризм и альпинизм.

Создание альпинистских лагерей на Кавказе, а затем и в Заилийском Алатау привлекло в альпинизм десятки тысяч молодых людей. Именно в 30-е годы были покорены советскими альпинистами высочайшие вершины Памира – п. Ленина и п. Сталина (Коммунизма), и была первая большая победа в Центральном Тянь-Шане – пик Хан-Тенгри. Естественным желанием молодых, амбициозных альпинистов Казахстана (в основном из Алма-Аты) было освоение находившегося рядом Центрального Тянь-Шаня.
В городе Алма-Ате создавались горные секции. Появились организаторы секций – Е. М. Колокольников (общество «Динамо»), В. М. Зимин («Просвещение»). Активно занимались альпинизмом и туризмом Х. Рахимов, А. Бекметов, Е. Россошанский, И. Кенарский, И. Тютюнников…

Трудности восхождений преодолевались благодаря огромному энтузиазму и юношеским порывам. Молодые альпинисты ставили для себя всё более сложные задачи. И естественно, что объектом для покорения стала высочайшая вершина Казахстана – пик Хан-Тенгри.
Сама идея восхождения на пик Хан-Тенгри возникла не случайно. Мощная пропаганда альпинизма в обществе ставила перед молодыми людьми зачастую непосильные задачи, но советская молодёжь должна была доказывать всему миру, что для неё нет «непреодолимых преград».
Изучение района восхождения началось в 1935 году с небольшой экспедиции энтузиастов, решивших покорить неприступную Из дневника Евгения Колокольникова под редакцией сына – Александра Колокольникова вершину. В разведку отправились восемь смельчаков – Е. Колокольников (начальник экспедиции), Кибардин, Дорошенко, Голец, Лобанов, Комолов, Семаков, Вавушка.
Осуществление её было сопряжено с реальной опасностью столкновения с басмачами, не говоря уже о трудностях из-за отсутствия карт. Конечно, там уже побывали украинские альпинисты под руководством М. Погребецкого, но Украина от Казахстана далеко, и информации – никакой. Задача – покорить высшую точку Казахстана, была не столько спортивная, сколько политическая!
Из дневника: «С трудом удалось достать книгу «Хан-Тенгри» И. Н. Михайлова, которая стала компасом для составления маршрута. ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий) к динамовской экспедиции отнеслось пристрастно и явно упорствовало в оказании помощи ей. Горбунов, научный консультант крайсовета ОПТЭ, рассчитывавший видеть себя начальником или участником этой экспедиции, получив отказ, стал заниматься вредительством, отговаривал выдать снаряжение».
В 1935 году, 9 августа, началась разведочная экспедиция, с использованием карты Мерцбахера.
К 12 августа на машинах добрались до комендатуры Сары-Джас.

Далее был сформирован караван из одной машины и 19 лошадей, и экспедиция выехала по маршруту, рекомендованному проводником Антоном Набоковым, сыном знаменитого Николая Васильевича, водившего в те места ещё Мерцбахера. 13 августа увидели Хан-Тенгри.
14 августа трое участников заболели – Дорошенко, Голец и Кибардин – видно, простудились.
15 августа, с утра – 7° ниже нуля, прошли перевал Кашка-Тор в хребте Терескей-Ала-Тау.
17 августа попытались пройти перевал Тюз с лошадьми, но отступили.

Тянь-Шань имеет древнюю историю.
Из европейцев в 1857 году русский географ П. П. Семёнов, в будущем – Семёнов-Тянь-Шанский, первым увидел пик Хан-Тенгри. В истоках реки Сары-Джас он открыл ледник, с которого был виден пик. Семёнов решил, что ледник, названный позднее его именем, берёт начало со склонов Хан-Тенгри.
В 1886 году Игнатьев со своей экспедицией открыл ледник, лежащий параллельно леднику Семёнова, и назвал его именем исследователя Средней Азии Мушкетова. Перейдя снежный перевал Тюз в громадном хребте Сары-Джас, Игнатьев проник в верховья левого притока реки Сары-Джас –Иныльчек (пёстрая плесень на камнях). Это уже ближе к Хан-Тенгри.
Знаменитый немецкий учёный, первоклассный альпинист и географ Готфрид Мерцбахер первым достиг подножия Хан-Тенгри в 1903 году. Советские альпинисты провели рекогносцировку в 1929–1930 годах. Наконец, в 1931-м впервые на Хан-Тенгри по юго-западному гребню поднялась украинская группа под руководством М. Погребецкого, и настало время казахстанских альпинистов.

Решили рубить дорогу. Рубили три с половиной часа, но большевики не боятся трудностей. На следующий день с нескольких попыток со срывами лошадей и большими трудностями перевал после суточного боя был взят.
20 августа достигли «Зелёной поляны». Площадка 200 на 100 метров с хорошей травой. Высота её 3600 метров. Проводник Антон Николаевич Набоков остаётся один со всеми лошадьми.
Дальше пошли без лошадей. За плечами по 30 кг. Через каждые 200 метров пятиминутная остановка.
На следующий день достигли озера Мерцбахера, обогнули «Броненосец» и увидели громадный пик Хан-Тенгри!
За прошедшие с начала экспедиции 13 дней температура плавно понизилась на 13 градусов и ночами уже опускалась до уровня около 15 градусов мороза. Дальше начались снегопады. Ледник по колено засыпало снегом, идти стало труднее и опаснее. Е. М. Колокольников, руководивший экспедицией и прокладывавший путь, после своего первого провала в трещину, к счастью, неглубокую, скомандовал: «Обвязаться в две верёвки».
23 и 24 августа температура резко менялась от минус 14 градусов ночью до плюс 17 днём. Под таящим снегом промокло всё, что могло мокнуть, и 25 августа экспедиция повернула назад, посчитав свою задачу разведки подходов к Хан-Тенгри выполненной. Путь прокладывали поочерёдно.
В завершение экспедиции за неделю, 31 августа, добрались до заставы Сары-Джас и 5 сентября были в Алма-Ате.
Так закончилась разведка и на следующий год была организована экспедиция для восхождения на Хан-Тенгри. Вот что пишет об этом сын Е. М. Колокольникова Александр.
После возвращения в Алма-Ату и доклада о результатах разведки энтузиасты получили поддержку у партийных и правительственных организаций на проведение экспедиции в 1936 году. Сразу же началась подготовка экспедиции, главным элементом которой стали тренировки будущих участников восхождения. Совершались восхождения на вершины Заилийского Алатау. Ключевым восхождением было восхождение на п. Комсомола по северной стене. Кроме того, были также совершены зимние лыжные переходы по маршрутам: Алма-Ата – перевал Озёрный – перевал Аксу – Сазоновка и обратно, а также: Большое Алматинское озеро – перевал Туристов – перевал Туюксу – перевал Седло (между вершинами Туюксу и Иглы Туюксу) – спуск в Малоалматинское ущелье. Все эти достижения молодых альпинистов не только освещались в местной прессе, но и подвергались суровому анализу и критике.
Готовилось необходимое снаряжение, в кузне ковались крючья, самодельные кошки. Учитывая, что спальные мешки шились из овчины, было принято решение: для снижения веса снаряжения шить мешки на четырёх человек. Из вьючных сум шились рюкзаки. Тёплые вещи выделили из резервов погранвойск. В стране не хватало продуктов питания, поэтому специальным распоряжением правительства республики было выделено необходимое количество продуктов. Радиосвязь поручена полковнику погранвойск Шутову, наблюдение с воздуха поручено авиаэскадрилье НКВД. Общее руководство по подготовке восхождения было возложено на секретаря горкома ВКП(б) Юсупова и секретаря крайкома ВЛКСМ Таштитова.
В экспедицию отправились Колокольников, Комолов, Саланов, Кузнецов, Тютюнников, Рахимов, Кибардин, Масленников, Бекметов, Гангаев, Проценко.
И снова из дневника командира похода на Хан-Тенгри Е. Колокольникова.
25 июля. Было темно, когда мы покинули город. Ранее выбывшие машины мы нагнали в Талгаре. Размытая дорога тормозила продвижение. Из-за ухарства шофёра одна машина засела. Во втором часу проехали Иссык и сразу же остановились на ночлег.

26 июля. Чилик, затем Куханинское ущелье, дальше Каратагай. Как нарочно, на том же месте произошло то же, что и в прошлом году. При спуске шофёр дал сигнал, но ответа не последовало. Из-за поворота вывернулась машина. Она, наполняя гулом ущелье, неслась на нас. Я сидел в кабине. Наша машина, набрав скорость, неслась на встречную машину. Было видно, что шофёр вначале растерялся, но затем руль был повёрнут вправо, машина с рёвом бросилась на бровку дороги, задевая крылом выступы скал. Рискованное дело, но обошлось благополучно. Всю ночь искали правильную дорогу: слишком много просёлочных дорог. Наконец выбрались на привал Марусица. До Сарыджаса рукой подать.
27 июля. Так и знал, что лошадей сразу не дадут. Поневоле отдыхали. Играли в волейбол. Одну машину отправляю назад. Дал телеграмму Мирзояну (секретарь крайкома ВКП(б) КазССР), Таштитову с просьбой помочь с лошадьми. Встретился с Набоковым, он согласился идти с нами.
1 августа. Поступают лошади. Затем через час пригоняют из конесовхоза ещё 13. Подбираем сёдла, перековываем лошадей. Ну, завтра в Кокпак!
5 августа. Пасмурно, холодно, ветер. Проходили перевал Кокпак, за ним Кышкатор.
Спускаемся в долину реки Сары-Джас. Веет холодом. Нынче снегу исключительно много.
Остановились на ночлег. В 7 часов неожиданно разорвались тучи, и Хан-Тенгри появился во всей красе, розовый, до ушей засыпанный снегом».
6 августа. 3:30. Сон приснился, будто я разговариваю с Набоковым. Проснулся. До 4 заснуть не мог. Закурил и заснул.
– Подъём делать? – Тютюнников.
Тронулись в путь. Сары-Джас переехали без особых трудностей, так как мало было воды. Поднялся ветер. Начал накрапывать дождь. Успели надеть штормовые костюмы. Пошёл дождь, перешёл в такой сильный, что в 200 метрах ни черта не видно. Зимин штормовые костюмы, вернее брюки, обрезал по колени, тем самым испортил в том отношении, что по колено ноги через полчаса стали мокрыми. Итак, я снова веду. Снег залепляет глаза, видимости никакой. Куда ехать?
Начинаю ориентироваться по времени. Совпадает, вот река Адетер, теперь Узгуль, теперь нужно идти на подъём. Поднимаюсь. Холод. Ноги мёрзнут. Снег пристаёт. Весь караван занесён. Спешились. Перевал. На несколько минут проглянуло солнце. Появились оживлённые разговоры.
– А вы хорошо знаете дорогу, – говорит Набоков, – память очень хорошая.
Все в восторге. Действительно, ехать четыре часа в горных лабиринтах без видимости и попасть к нужному месту – непросто. Спускаемся с перевала.
Едем дальше. Холодина отчаянный. Всё мокро, ноги стынут. Разбиваем лагерь. Наспех ем и иду писать дневник.
Спокойной ночи. Температура -7°.
Преодолев перевал Тюз, экспедиция достигла поляны Чон-Таш, где альпинисты устроили двухдневный отдых. В то же время была сделана разведка дальнейшего пути по моренам и леднику Иныльчек. Путь оказался настолько трудным, что в дальнейшем для лошадей пришлось выкладывать более-менее сносную тропу.
Однако тропа постоянно разрушалась, что существенно снижало темп движения. О трудностях пути говорит тот факт, что на преодоление расстояния (18 км) до Зелёной поляны (впоследствии получившей название Поляна Мерцбахера), напротив озера Мерцбахера, потребовалось двое суток. До подножия пика Петровского также двигались целый день.
Лошади шли плохо, боялись раскрытых трещин. Одна из лошадей упала в небольшое ледовое озеро, её с трудом смогли вытащить на берег. Дальнейший путь становился всё сложнее и сложнее. На слиянии ледников Иныльчек и Звёздочка было принято решение весь груз везти самостоятельно на санях, а лошадей отправить на Зелёную поляну. Троих альпинистов отправили вниз с лошадьми.
Не имея опыта высотных восхождений, молодые альпинисты, утомлённые длительным подходом к вершине, решили совершить восхождение с ходу, или, как сейчас принято говорить, в альпийском стиле, без предварительной акклиматизации, установки промежуточных лагерей и заброски грузов. Этим объясняется, что подъём от ледника Звёздочка до вершины занял у восходителей 11 дней.
13 августа. Ненастный день, холодный ветер дует со стороны Китая. Я читаю Погребецкого, но головная боль сбивает с толку. Нужно будить людей, пора делать сани. У нас груза примерно 450–500 кг. Всё это нужно подбросить к подножию пика, а до начала подъёма 4–5 км. По три человека на одни сани. Высота 4600 метров. Сани глубоко зарываются в снег, трое с трудом сдвигают их и, точно бурлаки, тяжело переставляя ноги, тянут.
Пройдёшь метров 50 – отдых. Сердце готово выскочить, в глазах темно. Три километра до подножия Хан-Тенгри мы шли 15 часов.
Да, интересное явление наблюдали вчера: впереди, куда мы шли, уступами стоит несколько вершин. Первая, освещённая солнцем, была белой, вторая – какая-то синеватая, но остальные – абсолютно синие.
14 августа. Опять днёвка. Люди вчера сильно утомились, сегодня отдыхают. Я ходил в разведку. Искал путь на плечо Хан-Тенгри. Пока что радует: уклон 20–25 градусов. Это хорошо.
Из-за постоянных буранов альпинисты буквально тонули в снегу. Не было акклиматизации, тем не менее альпинисты продолжали подъём к седловине.
После выхода из лабиринта трещин на леднике Семёновского на снежное плато, стало ясно, что не все участники смогут дойти до вершины.
15 августа. В 8 выходим. Идём в гору. За плечами килограммов 30, не меньше. Тяжело дышится, через каждые 100–150 шагов отдыхаем. Жарко. Жара до 30 градусов. Люди падают от изнеможения. У Кузнецова, Гангаева и Бекметова появляются признаки горной болезни.
Что делать? У Бекметова на глазах слёзы.
Он говорит Тютюнникову:
– Ваня, пойми как обидно. Я не могу дальше идти из-за болезни. Эх…
– Товарищ командир, разрешите мне до плеча дойти, – говорит Кузнецов.
– Нельзя товарищи, горная болезнь – не шутка. Сказано – вниз. И ты, Бекметов, – за старшего.
Распрощались. Они вниз, мы вверх. Не прошло и получаса, как загудела лавина, там, где шли ребята. Неужели погибли? Бегу посмотреть. Ребята далеко внизу, за пределами сорвавшейся лавины. Счастливо, товарищи!
Сильный северный ветер не дал нам возможности добраться в этот день до плеча пика, и мы разбили лагерь в 400 метрах от него.
17 августа. Наконец вышли на снежный гребень, описанный Погребецким. Идти было трудно. Гребень несложный, но обрывы на север устрашают.
Снова, как по расписанию, после обеда, начинается буран. С трудом ставим палатки и пытаемся забыться тревожным сном. Но ураган мешает спать, ветер гудит с ужасающей силой и, кажется, никогда не прекратится.
18 августа. Оставив палатки и спасательный отряд из пяти человек, пятеро других: Колокольников, Тютюнников, Кибардин, Саланов, Проценко выходят на штурм пика. Когда мы вышли на плечо пика, на нашем пути стала отвесная ледяная стена. Идущий впереди Тютюнников начал рубить ступеньки. С большими трудностями к семи часам мы достигли высоты 6100 м (по Погребецкому).
Утром следующего дня было принято решение идти не по пути Погребецкого (по центру склона), а по гребню. (В настоящее время этот маршрут называют классическим).
Буйный ветер взметал тучи снега, слепил глаза и сделал почти невозможным продвижение вперёд. Тем не менее альпинисты всё-таки решили двигаться вперёд. У двоих – Саланова и Проценко – оказались отмороженными ноги, и им пришлось отправиться назад, в лагерь на плече. Оставшейся штурмовой группе в этот день удалось пройти немного, так как буран заставил снова разбить палатку. Палатка почти висела над склоном, и не было возможности лечь и уснуть. Поэтому утром было принято решение двигаться вперёд. Путь пролегал по гребню чёрных скал. Слева бездонная пропасть, справа крутой склон к леднику Семёновского. Сильный шквалистый ветер мешал двигаться и мог сбросить восходителей вниз. Но движение вверх продолжалось. Альпинисты вышли на красные скалы, склон стал ещё круче. Палатку разбили прямо на стене. Палатка висела на краю пропасти. Эта ночь была очень тяжёлой. О том, чтобы спать, нечего было и думать. Это было 21 августа.
22 августа. Начинаем подъём, по гребню отклоняясь от маршрута Погребецкого влево. Кажется, что так проще. Теперь нас подстерегает другая опасность – ураганный ветер. Он будто нарочно искал удобного случая, чтобы сбросить нас в пропасть, по краю которой лежал путь к вершине. Каждый шаг приходится отвоёвывать. Из девяти человек, начавших штурм, осталось трое – И. Тютюнников, Л. Кибардин и я. Остальные далеко внизу ждут нашего возвращения.
Теперь мы не идём, а ползём, оставляя на льду клочья одежды. Еле различаем друг друга в густой позёмке, но всё же ползём всё выше и выше, цепляясь закоченевшими руками за обледенелые скалы… Цель уже близка. С трудом поставили палатку на высоте 6400 м под крутой скальной стеной.

На следующий день, 23 августа, группа вышла в 2 часа, но продолжать путь оказалось невозможно. Пройдя немного, пришлось снова ставить лагерь.
Кончился спирт, а это значит, невозможно растопить снег, приготовить чай, горячую пищу. Нужно принимать решение – возвращаться назад или, собрав все силы, штурмовать пик. Ведь до вершины осталось 200 метров.
24 августа. Решили идти на штурм пика, несмотря на буран.
…Идти трудно. Задыхаемся. Воздуха не хватает. Головная боль. Воды нет. На бровях намерзают льдинки.
– Бросим спальный мешок и палатку. Остаётся 120–150 метров, – предлагает Тютюнников.
С радостью бросаем лишний груз. Первые десять метров идти легче, затем всё повторяется. Каждый шаг требует больших усилий. Бросать больше нечего. Очень хочется пить.
По кулуару выходим на снежный гребень. Здесь нас встречает ничем не сдерживаемый буран. Ветер срывает колючий снег и кружит его белой непроницаемой стеной. Борясь с ветром, в два часа выходим на вершину. Как мы ждали этой минуты, как мечтали увидеть панораму, открывающуюся с семикилометровой высоты! Но буран спутал наши планы. Видны только обнажённые камни на вершине. Переждать буран невозможно – моментально окоченеешь. Дыхание частое, жадное, но какое-то неполное. Пытаемся зажечь дымовую шашку (так оговаривалось, внизу в долине реки Текес должны были зафиксировать победу), но она не загоралась. Ищем следы пребывания Погребецкого, это оказалось затруднительным, так как вершина представляет собой довольно обширную площадку. Это большой снежный купол.
Положив в банку записку, мы завалили её камнями, предварительно положив туда крючья и носки, и в 14:30 идём на спуск. И как ни странно, теперь все наши мысли только о земле, о возвращении в лагерь.
Холод и жажда усиливают наши мучения. Начались миражи, смотришь открытыми глазами и видишь край палатки и тут же рядом тёплую избушку (обязательно тёплую), а в ней бак с водой…