Автор текста и фото Максим СОБЕСКИЙ. Российский путешественник и репортёр
В Кукисвумчорре в воздухе тянет сероводородом. Этот район Кировска расположен в межгорье. Верчу головой по сторонам – горы зияют отвалами породы. Люди грызут Хибины и умирают от онкологии. Я из Подмосковья: приехал автостопом без чёткого плана похода. Главное – подальше от среднерусской тоски. В горы. Мне нравятся Хибины. Они, как полуголая женщина, – максимум камня и минимум леса. Тут нет, как на Кавказском хребте, сырых буреломов. Лес закончится в 400 метров над уровнем моря, дальше – ты и скалы.
Турист в тумане
На календаре 27 июля. Днём – солнце, вечером – тучи: жду дождя. Рюкзак давит: первые дни я буду есть ништяки и пить газировку. Прохожу лесом к озеру Малый Вудъявр и немного плаваю в нём; вода холоднее, чем в тундровых озёрах. Комары вьются – я в шортах и кажусь им добычей. У истока быстрой речки Вудъяврйок встречаю базовый лагерь секции альпинизма и скалолазания СпбГПУ. Девочки медленно, парни быстрее лазают по канату, натянутому над рекой. Процессом руководит пожилой мужчина. Это знаменитый Виктор Маркелов: прошёл Памир, Кавказ и ещё множество гор. И в него как-то попала молния. Ему 73 года, но он энергичен.
Моя цель – пройти перевал Географов, подняться на плато Тахтарвумчорр, а там – дальше по горам. Но на Хибины села «белая обезьяна». Так местные называют туман. Он покрывает перевал и всё, что выше. Я жду до следующего дня и, махнув рукой, приступаю к подъёму. Лес, ягель, валуны, высохшие и нет озёра, горный цирк, каменный завал. Туман.
Завал и есть перевал Географов, категория сложности 1-А. Верёвка для страховки не нужна, но переломать ноги можно запросто. Между каменными глыбами щели: оступишься или поскользнёшься – взвоешь от боли и будешь ползти туда, где ловит телефон. Но у меня всё нормально; правда, увидев мемориальную доску в память девушке Любе, что бывала здесь и утонула в Финском заливе, загрустил.
Сверху слышен гул грузовиков с карьера. Выпиваю энергетик: одну банку за другой. Ещё час пытаюсь взять плато, но видимость всего 10 метров, дождь усиливается, а гора становится всё круче. Разум говорит – стоп. Спускаюсь. Радиалка завершается. Я замёрз, и ломит тело. Палатка и чай, заваренный на сухом спирте. Провёл на горе часов восемь. Горд.
Непривычно, но у перевала есть сотовая связь, даже 3G. Можно отправлять фотографии знакомым ВКонтакте. Уже завтра и ещё неделю связи не будет.
Монетка для перевала
Утром ветер разгоняет тучи. Солнце. Я иду к перевалу Рамзая: огибая Малый Вудъявр, ухожу в долину реки Поачеумйок. Озеро – место для пикников жителей Кировска. Русские не купаются, а кушают шашлыки и пьют. Что до трудновыговариваемой топонимики – она лопарская. Автохтонов в области осталось едва две тысячи.
Каньон Поачеумйок напоминает пейзаж Онгудайского района Горного Алтая. Много желтоватого цвета. На деревьях пробивается осень. Река узкая, но шумит так, что я перестаю слышать языческий металл в наушниках. Вода холодная – болит горло. Переливаю её в измятую пластиковую бутылку: пусть согреется. Фляги и прочую обузу я не ношу с собой.
Урочище Рамзая нетрудное, и есть остатки снежника. Нахожу записку от группы туристов из Калуги. Они миновали перевал в те часы, когда я упражнялся на Географов. Удивляюсь, замечая поклёванную птицами картошку. Как её занесло сюда? С перевала вид на озеро Имандра и реку Малая Белая – её рукава переплелись в заболоченной долине. Болото стимулировали геологи, набурившие скважин. В панораме вершина Юдычвумчорр. Это самая высокая гора Хибин – 1200 метров. Мало? Попробуйте быстро взойти. Улыбка.
Теряю высоту. Обнаруживаю, что озёра (по карте – с водой) пересохли. Прямо передо мной перевал Западный Петрелиус, справа – Восточный Петрелиус и Буревестника. Последний – сложный, 1-Б. Кидаю монетку – выпал орёл. Западный Петрелиус. Тропы нет. Составители сайтов о Хибинах в горах не были? Двигаюсь по ползущим под ногами камням. На перевале огромный валун, зацепившийся за меньший на склоне; если тот дрогнет, человека размажет в фарш. Чуть не слетаю с прижима – подо мной метра четыре острых камней.
Сожалею, что взял перевал не днём – с его северной стороны полукилометровые отвесные обрывы цирка Юдычвумчорра, и зловещая щель перевала Крестовый. Внизу – каскад озёр. Спуск с чётким крутым наклоном; хорошо, что не мокро. Два перевала засчитаны. Думаю, где кинуть палатку. Там, где я оказался, нет желания – одни камни и ягель. До сосновых полян Кунийок ещё 10 километров. Пройду.
Болота, туман и сосны
Валун с шероховатой поверхностью, как пемза. Но когда я опираюсь на него руками, он дерёт мои перчатки. На автомате шагаю по каменной реке, а под ней течёт ручей Петрелиуса. Небольшие камни «едут», я спотыкаюсь. Состояние муторное. Четыре километра за полтора часа. Два ночи. Наконец-то карликовые берёзовые леса и утрамбованная тропа. Банка кукурузы с майонезом – перекус наскоро. Смена кроссовок, и ещё я утепляюсь: заменяю шорты штанами и термобрюками, на флиску надеваю штормовку. Заставляю себя идти дальше под греческий ню-метал Fly By Wire.
Тропа вьётся по низменности. Над болотцами стелется романтический туман, под ногами чавкает. Но это лучше, чем каменные завалы. Встречаются палатки: впечатление, что люди первый раз в горах. «Домики» поставлены абы как: похоже, люди спят там вниз головами. Из-под тамбуров торчат городские кроссовки New Balance. Смешно.
Сумерки проходят – рассвет. Вхожу в лес: крупные ели, здоровенные для Арктики сосны. Между обрывистых берегов ревёт река Кунийок. Напротив станции МЧС Куэльпор – моя любимая поляна среди сосен. Пять утра: ныряю в запруду ручья. В реке Кунийоке не искупаешься – унесёт на камни. Одежда пропитана потом. Отстирываюсь. Съев много печенья со сгущёнкой, разрешаю себе отключиться в палатке.
Сутки отдыха на Кунийоке. Собираю грибы – на армейский котелок искать минут десять. Ем суп, присев у сосны и поглядывая на гору Рисчорр. Читаю книгу Антона Кротова «Автостопом по России». Полтысячи страниц занудства, по стилю что-то вроде Солженицына. Кротов принял ислам и за саудовский сексизм – закутывание женщин в мусорные мешки. Посматриваю на угрюмых мальчиков и девочек, бродящих зачем-то с трекинговыми палками, в снаряжении от Salomon или из «Декатлона»: ботинки обоих брендов различаются по цене, но рвутся за месяц.
От базы МЧС до Кировска по грунтовке 30 километров. За пять тысяч рублей людей возят от города на базу: туда и обратно. Они живут в палатках пару дней и считают, что это «экстрим». Даже грибы и голубику не собирают.
Озеро Гольцовое и перевал Партомчорр
В Хибинах льёт с неба каждый день. Надо успевать попадать в промежуток между дождями. 1 августа после обеда распогодилось. Курс на озеро Гольцовое, а от него на перевал Лявочорр. Дорога то по лесу, то по километровым вырубленным «полям». Вижу поляну с самодельной лавочкой, где отдыхают рыбаки с костром и водкой. Там «подарок»: кто-то оставил картошку и кабачок. Картошку – в рюкзак.
Брод между озером Щучьим и Гольцовым – протока по щиколотку. И я зачарован видом: тонкая полоска озера гармонично лежит у горных отрогов. Перевал забыт. Часа два я гуляю по мелкогалечному берегу, раздеваюсь и плаваю. Далеко заплывать нельзя – дно обрывается. В полночь – тушёная картошка. О! Это праздник!
Ночью я мёрз. Мне снились медведи – на север от озера уже тайга. Крики птиц мерещились, опять-таки, подкрадывающимися медведями. Поутру гром.
Недолгая грунтовка от советских геологов и ручей Лавойок. Брод: прыжки по камням. Царство серого камня и бледно-жёлтого лишайника… Каньон Лавойок. Там символическая тропа, поскальзываюсь и падаю в воду. Рюкзак смягчает удар. Перестаю реагировать на всё – шаг вперёд, ещё один. Скорость: в час – километр с небольшим. Лявочорр (1-А) отменён – шапку горы накрыла облачность.
В седловине перевала Южный Партомчорр – озеро, и свастика выложена из камешков. Рядом длинный водопад, но видно плохо – дождь. Поливает уже часов шесть. Меня колотит – снимаю шорты, натягиваю брюки. Кроссовки с мембраной уже давно мокро чавкают. Вскрываю куриные консервы: О! Как хорошо! Тушёнка в России ужасная, но курица – ок! Банку прессую камнем и закапываю в песке – за пару лет Заполярье «съест» её.
Первая ёлочка – хочется обнять её! С пригорка видно лесистую долину Северного Каскаснюйока. Спуск. Позади 15 километров усталости. Ищу ровную площадку под палатку. Меня облаивает собака – рядом лагерь туристов из Москвы. Угощают горячим чаем. Ставлю палатку, залезаю в спальный мешок. Он наполовину мокрый. Дрожу. Сплю.
Ущелье Ведьм и молнии
3 августа – сказка: когда в Хибинах солнце – всё такое красочное и дружелюбное. После одиночества в горах, я говорю с людьми. Мои соседи – Михаил и Инна, у них два сына. Дети радостно носятся. Позже мимо проходит музыкант Zazemlinie Александр Бар с девушкой, им на Умбоозрский перевал. Там мне неинтересно – он некатегорийный.
Мне на перевал Северный Рисчорр (1-А). Чёткая тропа ведёт меня вдоль притока Каскаснюйока до Ущелья Ведьм, а я объедаюсь голубикой. Там красиво, очень: переход от смешанного леса до причудливых каменных рельефов. Сегодня ветер относит грозовые тучи, и эстетика Хибин максимально раскрывается. Но вот писать о трудностях – легче. Улыбка.
Траверсом до перевала Северный Рисчорр. По хребту семенит пара, с бесполезными трекинговыми палками. Хочу поздороваться, но они не ждут меня. Странные. Перевал – ущелье, где сверху шлепаются камни, всё лето есть снежники, а по завалам классно лазить. На спуске зазевался – падение, коленки ободраны, течёт кровь. Терпимо.
Природа издевается. Пока иду к реке Рисийок и оставляю позади лёгкий перевал Южный Рисчорр, шесть раз меня поливает дождь. Радуги. Плато Марченко – солнце равняется с горизонтом, всё залито красным цветом. Гроза, ветер гонит тучу. Плато: панорама, как на Марсе. И вот западный обрыв. Внизу – озеро Академическое. Метров 250 полёта, и ты труп. Академическое – популярное озеро. Самое высокогорное озеро в Хибинах – 766 метров от уровня моря. Изумрудно-зелёное, с не тающими снежниками. Вприпрыжку по сыпухе, и я на северном берегу. Ставить палатку! Ветер рвёт тент из рук, ливень топит внутреннюю палатку, пока креплю тент к дугам. Заваливаю булыжниками дуги и оттяжки. Внутрь – там всё в воде. Сверкают молнии. Совсем рядом. Одинокая палатка их привлекает. Можно и поджариться. Единственный раз в Хибинах не по себе. Сижу у валуна и жду, когда гроза угомонится, но потом плюю на всё и выжимаю полотенцем потоп.
Рядом лагерь малолетних туристов. Мелькают «Горки», что у многих ассоциируются с войной на Донбассе. Они ржут, что я попал. Туристы нового поколения. Быдло.
Утром болит всё тело, ноги подгибаются
Погода в Хибинах предсказуемая: дождь – солнце. Утром всё хорошо. Вода в озере суровая: холодом сводит тело, но такая чистая, что после бритья не заморачиваешься кремами. Ловлю себя на мысли, что в походе ещё не видел купающихся людей.
Последний день на горе. Обратно идти легко. Шагать по грунтовке по плато Кукисвумчорр. Оценивать издалека перевалы Щель и Безымянный; с обрыва смотреть на озеро Длинное и на Умбоозеро, что далеко на востоке. Летом 2015 года плато Кукисвумчорр покрывал снег (), сейчас абсолютно сухо. Пик Кукисвумчорр – триангуляционный пункт. Ностальгия. Финальный спуск: сначала опираясь на камни, потом просто тропинка по склону. Вижу Кировск. На первой полянке падаю на колени. Рад.
Всё – грунтовая дорога и новый дождь. Ещё час до Малого Вудъявра. Там встречаю школьную группу из Мурманска. Женщина-руководитель зовёт к столу: скромно выпиваю три чашки чая и съедаю немного сыра; глаза смотрят на сосиски и апельсины. Ребята прикольные – прошли в тумане Географов, и на плато Тахтарвумчорр их застигла гроза. Вернулись в лоб по склонам и лесным буреломам; с одной девочкой была истерика. В лагере альпинистов болтаю с промоальпинистом Павлом из Петербурга; вчера у них чуть не разбился человек. За неделю я изголодался по человеческому общению.
Ночью подсчитываю километры – выходит 90. Шесть перевалов. Читаю «Украину трёх революций» Аглаи Топоровой. Утром болит всё тело, ноги подгибаются. Я доволен.
Метки: автостопом, горы, заполярье, Максим СОБЕСКИЙ, Хибины
