Калмыцкие клады на Балхаше

Марат УАЛИ и Марал ТОМПИЕВ
После наших публикаций о путешествиях по Казахстану у нас объявились коллеги-союзники. Ими оказались некие археологи-любители. Читая наши статьи в журнале «Ветер странствий», они двигались по нашим следам, и даже нашли «калмыцкие клады». Эти находки, а также наши прежние путешествия по Сарыарке, по горам Шунак, по реке Моинты, позволили восстановить маршрут и некоторые детали перехода калмыков по казахским степям в 1771 году…

КАЛМЫЦКИЕ КЛАДЫ
Оказывается, казахстанские археологи-любители тоже ищут следы прошлого в казахских степях, и даже находят калмыцкие клады. Мы знаем про две группы поисковиков (не исключено, что их больше). Обе группы нашли на берегу Балхаша медные монеты, а одна в верховьях реки Моинты – свинцовые пули.
Нам даже прислали нашу «долю» – десяток российских монет. Все монеты медные, выпуска до 1769 года включительно, и найдены в трёх местах на северо-западном берегу Балхаша. Эти находки, как мы предполагаем, маркируют маршрут движения калмыков в июне-июле 1771 года под предводительством Убаши. Монеты найдены на самом берегу, на уровнях 343 м, 347 м, в местах, покрытых в прошлом водой и обмелевших после отступления Балхаша, потому они и сохранились. Это говорит о том, что калмыки бросали монеты в воду, видимо, «на счастье» или в жертву духу озера, а также, что подтверждаются наши предположения о высоком уровне Балхаша в прошлом (~348–350 м).
Наши коллеги по поиску следов прошлого не любят, когда их называют «чёрными археологами». Один из них под ником «Поисковик» совершенно справедливо написал:
«Мы не вскрываем могилы, не ведём поиски на исторических памятниках. Наши находки – это «потеряшки», которые были потеряны при различных обстоятельствах. Места, где мы ведём поиск, не имеют никаких архитектурных сооружений или останков построек, мы ищем в чистом поле, археологи никогда туда не поедут ради десятка монет, которые не имеют исторической ценности, а для нас это хобби, сравнимое с собиранием грибов или рыбалкой. Конечно, каждому своё хобби: кто-то ловит рыбу удочкой, кто-то играет в футбол, а кто-то ездит по казахским степям в поисках следов прошлого. Пройдёт ещё сто лет, и те медные монеты и железные наконечники стрел, которые мы не найдём (не спасём от коррозии), превратятся в куски неопознанного металла. Например, не так давно на берегу залива Кашкантениз мои знакомые нашли котёл с монетами. Медные монеты настолько корродировали, что превратились в сплошной кусок меди, покрытый толстой зеленоватой коркой. Его пришлось сдать в металлолом.»

КАЗАХИ VS КАЛМЫКИ. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
В казахской истории известно, что летом 1771 года на реке Моинты произошла последняя битва с калмыками в 250-летнем ойрат-казахском противостоянии. Калмыки в течение шести месяцев шли по территории Казахстана и в июне вышли в верховья Моинты. Здесь их встретило объединённое казахское войско под предводительством Аблай хана. Между горами Отар, Шунак и рекой Моинты находится относительно безводная долина. Казахи, заняв все господствующие высоты, могли контролировать всю местность. Там в «безводной и песчаной» долине калмыки вынуждены были остановиться, и принять бой. Сначала бои шли с переменным успехом. Потом подошло войско Нуралы хана, и калмыки поняли, что так просто от казахов не отделаются. Но они не жаждали кровопролития, так как шли не воевать с казахами, а пройти на пустующие земли бывшей Джунгарии в долины Или и Тарбагатая. Предводитель калмыков Убаши запросил передышки, согласился на возврат пленных и выплату дани. А среди казахов начались споры – что делать с калмыками?
Мнения разделились. Аблай хан был сторонником пропуска калмыков, а Нуралы хан и часть непримиримых батыров жаждали крови извечного противника. Три дня в казахском стане кипели споры и гремели разногласия. Во время перемирия калмыки на всякий случай стали выменивать свои вещи, доспехи, оружие на казахских лошадей. Затем, предчувствуя, что затянувшиеся среди казахов споры для них добром не кончатся, они решили действовать. Ночью разожгли костры и стали петь и плясать, создавая шум и отвлекая казахские караулы. Тем временем основная их часть под покровом темноты тихо собралась и ушла в обход. После ухода калмыков коалиция казахских жузов распалась. Аблай хан, видимо, убедил Нуралы хана прекратить преследование. Лишь некоторым непримиримым казахским батырам слова ханов были не указ. Их отдельные отряды продолжили преследование самостоятельно.

Калмыки разделились на две части. Бывшие в их составе джунгары родом из Тарбагатая под руководством Танжи нойона пошли на восток вдоль южной кромки Сарыарки. Другая часть под руководством Убаши пошла на юг, к Или. С обеих сторон реки Моинты есть два холма с одинаковым названием Караулшокы. На склонах обоих холмов полно братских могил. Видимо, на этих холмах уходящие калмыки оставили заградительные отряды, которые ценой жизни воинов-смертников задержали преследование казахов. Северная группа калмык-джунгар, убегая от батыров Орта жуза, по казахским легендам травила воду, бросая в колодцы дохлых собак. В результате отравились и погибли несколько известных казахских батыров: Баян, Иткара, Жантай… В конце концов, джунгары, переправившись через Аягоз, дошли до реки Эмель, где их встретили передовые китайские пикеты.
Паралельно Моинты в Балхаш текла ещё одна река, вытекая с гор Шунак и впадая в залив Кашкантениз. Её высохшее русло мы видели в горах Шунак, а затем под названием Ергенту нашли на старой карте от 1777 года русского картографа Исленьева. На ней, кстати, обозначено казахское название озера – Тенгиз и калмыцкое – Балхаш, а Моинты обозначена как Моупты. Из этой карты, а также из других карт и многочисленных свидетельств путешественников следует, что Балхаш – все-таки калмыцкое (ойратское) название. Южная группа калмыкова могла идти к Балхашу только между рек Ергенту и Моинты. Их стоянки на Балхаше фиксируются находками российских монет в устьях этих рек на берегах заливов Кашкантениз и Сарышаган, в устье реки Кызылеспе (возле ж/д станции Жастар), но затем теряются в песках Таукум…
Мы тоже, двигаясь на своём верном тулпаре от гор Шунак, выехали к месту, где река Моинты выходит из гор Озенжал на Прибалхашскую равнину и течёт на юг, отделяя Сарыарку от Бетпакдалы. Заезжаем на ж/д станцию Киик и оставляем там нашего проводника Вовчика. Дальше дорога ведёт на юг, мимо станции Моинты, вдоль реки Моинты. Вот здесь 242 года назад по долине Новалы двигались к Балхашу калмыки…

ДУХ БАЛХАШ-НОР
Предводитель калмыков Убаши ехал в арьергарде коша. Под ним был вороной конь, рядом ехали несколько нойонов, а чуть впереди на облезлом верблюде сидел богдолама Джалчин. Другая часть калмыков под руководством нойона Шерена двигалась правее, вдоль реки Ергенту. Убаши вытирал пот со лба шёлковым платком и, изнывая от жажды, вспоминал голубую Волгу и белый Яик: «Вот благодатные места, где травы могли скрыть взрослого барана, а воды достаточно для людей и коров, где наши рыбаки ловили сазанов весом с ягнёнка… А мы бросили всё и идём неизвестно где, неизвестно куда. Даже в Нарын-песках земля плодороднее, чем здесь. Как только здесь живут хасаги? Не зря они такие злые и яростные».

Постепенно в знойном воздухе запахло приближением большой воды. Река Моупты, текущая слева, расширилась, пожелтела от глинистой почвы и замедлила течение. По берегам появились пока ещё редкие заросли камыша. Всё говорило о том, что Балхаш-нор уже близко. Вдруг, впереди показалось облако пыли, и через некоторое время перед Убаши соскочил с коня посланный от впереди идущего авангарда молодой юноша. Он сообщил, что до Балхаша около десяти вёрст и путь впереди свободен. Убаши и без него знал об этом, но всё равно кинул ему за радостную весть кисет с табаком. Новость понеслась в другие концы, и весь кош прибавил ходу.
Часа через три вдали засверкали на солнце голубые воды Балхаша, и калмыцкий кош широким фронтом от Моупты до Ергенту вышел на берег озера. По глади залива, в который вливалась Моупты, восточный ветер гнал мелкие волны, закручивая и вспенивая верхушки, как будто стадо баранов плыло по воде. Грязно-жёлтая речная вода, вливаясь в залив создавала причудливые разводы то желтоватых, то чистых слоёв. Среди женщин и детей раздались радостные возгласы. А закалённые в боях и невзгодах воины остановились, крепко сжав обожжённые солнцем губы, и лишь в глазах засветилась надежда на окончание тяжкого пути. Калмыки опустились на колени и дисциплинированно ожидали команды. Двое юношей – баньди первыми забежали в воду и, зачерпнув в большой казан чистой воды, принесли её для богдоламы. Но Джалчин не стал её пить, а сам зашёл в воду, сложил у груди ладони и прочитал на тибетском языке мантру очищения кармы от всех видов напастей. Закончив её, он трижды про-кричал: «Ом мане падме хум», омыл лицо и напился балхашской воды из сложенных ладоней. Все калмыки повторили за ним главную буддистскую мантру, и над берегом далеко разнеслось: «Ом мане падме хум». Только после этого калмыки стали набирать воду в свои казаны. Убаши тоже подошёл к воде и попытался задобрить дух озера:
– О, эти благословенные воды Балхаш-нор. Вы омывали джунгарские земли, вы поили джунгарских воинов и их коней, вы видели моих предков. Будьте же благосклонны ко мне и моему мужественному на-роду. Дух озера, помоги нам обрести родину на бывшей джунгарской земле и укажи нам путь между хасагами и бурутами. Мы пожертвуем тебе всё, что у нас осталось.
Он выплеснул из кожаной бутылки-бортхи остатки арзы в воду, а за-тем вытащил медный пятак и бросил его в озеро. Нойоны последовали его примеру. Вообще-то он заранее приготовил для жертвы русский серебряный рубль, но в последний момент приступ жадности заставил вытащить такой же по размеру пятак. Многие простые калмыки тоже стали кидать в жертву духу озера свои медяки. Затем по всему берегу от залива до залива началась подготовка к стоянке. Вскоре дым кизяка, перемешанный с кисловатым запахом арзы и варёного мяса, поплыл над берегом Балхаша.

Стоянка возле озера продлилась несколько дней. Калмыки отдыхали, поили скот, а сами пили арзу и расслаблялись после тяжёлого шестимесячного перехода по казахским степям. Казалось, самое трудное уже позади. Вот оно, рядом, родное джунгарское озеро, а за ним пустые джунгарские земли. Гостеприимный залив с жёлтыми разводами от реки Моупты они стали называть Шар-Цаган/ Жёлто-Белый. Убаши вызвал старого гелюнга и спросил совета. Монах ответил: «Как красивая девушка не бывает одинокой, так и тучные пастбища пустыми не бывают. Ну а совет мой таков – бойся бурутов больше, чем хасагов». Слова гелюнга встревожили Убаши. Ведь с казахами он уже договорился, а заградотряд задержит несговорчивых батыров. Неужели буруты страшнее казахов? И откуда они только взялись? После совещания с нойонами Убаши приказал закончить отдых и готовиться в путь.
Нойон Шерен предложил идти через горы Куйел Каратау, где он знал замечательные пастбищные места. Но на склонах Чу-Илийских гор и в долине Сарыбель их встретили киргизы-буруты. Калмыки не стали вступать с ними в сражение, а оставив заградотряд, повернули к Или, к блестевшей на востоке полоске воды. Но дух уже не джунгарского Балхаша не был к ним благосклонен. Полоска воды оказалась огромной горько-солёной лужей (оз. Итишпес), так что даже собаки не стали пить эту воду, а вокруг простиралась безводная пустыня Таукум… Вот тут для калмыков начались «ягодки», и Убаши не раз пожалел, что сэкономил серебряный рубль. Но даже золотой червонец, брошенный в озеро, не помог бы калмыкам. Дух Балхаша давно перестал быть джунгарским. Лишь джунгарское название напоминало о прежних владельцах. А в озеро вернулся древний тюркский дух Тенгиз коль, и калмыки здесь были явно лишними. Десять дней они брели по пустыне, мучаясь от жажды и теряя остатки скота. По выходе к реке Курты их снова встретили буруты. По словам русского синолога Н. Бичурина, «кровожадные и хищные буруты терзали бедных торгоутов до самой китайской границы». До китайских пикетов на реке Тамга (левый приток Или, чуть восточнее Чарына) последние калмыки вышли к концу августа.

ДУХ ТЕНГИЗ КОЛЬ
Мы едем на юг вдоль железной дороги и русла Моинты. Реки Ергенту уже не существует, а Моинты теряется в песках, в покрытом камышами месте Сулыжер, не доходя до Балхаша 20–25 км. Просёлочная дорога приводит к ж/д станции Сарышаган на берегу одноимённого залива. Миновав станцию, выезжаем на хорошую асфальтовую дорогу, ведущую в Приозёрск. Когда-то он был оживлённой и многолюдной столицей полигона Сарышаган, а теперь обычный по статусу и полупустой город на берегу Балхаша. Пока ещё светло, подъезжаем к воде, и с огромных камней на берегу залива Сарышаган бросаем в озеро по монете, чтобы ублажить дух Тенгиз коля. Ведь к озеру мы ещё не раз вернёмся.

Фото авторов

Метки: Калмыцкие клады, Марал ТОМПИЕВ, Мурат Уали